Рене Бернард - Каникулы озорницы

— Мистер Йетс?

— Да?

— Не возражаете, если я что-то спрошу?

Он благосклонно кивнул:

— Вовсе нет.

— Видите ли, мне немного известно о Вас.

— А что бы Вы хотели узнать?

Алисса заколебалась на мгновение, прежде чем заговорила:

— Вы охотник за приданым?

Лиланд поперхнулся и закашлялся на минуту, но к его чести бедняга сумел восстановить самообладание достаточно быстро, не ослабив хватки на её поясе:

— Что за вопрос?

— Вы правы. Мне не следовало…

— А что именно Вам известно об охотниках за приданым, мисс Мартин?

Вся её школьная премудрость внезапно показалась ей такой пустой и незначительной.

— Уже поздно, и я устала… Так что я уверена, что собиралась спросить Вас, почему Вы столь… добры ко мне.

Вместо того чтобы оскорбиться Лиланд казался удивлённым:

— Вы намекаете на то, что любой джентльмен, проявляющий к Вам внимание, должен быть охотником за состоянием?

— Полагаю, это было бы глупо, — призналась Алисса. — Но меня учили, что юная леди, обладающая состоянием, никогда не может быть чересчур осторожной.

— В этом нет никакой логики, мисс Мартин. — Он подошёл на шаг ближе, обводя одним пальцем очертания её подбородка. — Вы обладаете достаточной красотой и шармом, чтобы привлечь к себе мужчину. Вам следует больше верить в свои женские чары. В противном случае, когда весь Лондон окажется у Ваших ног, что Вы скажете? Или будете винить только своё состояние, чтобы объяснить все предложения о браке, которые Вы получите?

— Вы льстите…

— Нет, — мягко перебил её Лиланд. — Я никогда не преувеличиваю, и до встречи с Вами мог бы поклясться, что не являюсь таким человеком, с которым обсуждают качества охотников за состоянием.

— Я просто была груба. Мне не следовало спрашивать Вас.

— Мисс Мартин, у Вас есть все права задавать вопросы, я и должен Вам несколько ответов. — Он притянул Алиссу ближе, позволяя пальцам пройтись по обнажённой коже вдоль её горла. — В настоящий момент, я едва ли чувствую себя джентльменом, поскольку удерживаю Вас здесь, в раздетом состоянии, и могу думать лишь о том, как поцеловать каждый дюйм Вашёго тела.

— О, Господи, — шепнула она, мечтая о том, чтобы он объявил себя развратником, и она могла сдаться его желаниям и своим. — Каждый … дюйм?

Лиланд кивнул. Его лицо оставалось непроницаемым, пока он пододвигался ближе, его дыхание овевало её лоб. У Алиссы волосы на затылке встали дыбом в нетерпеливом ожидании его прикосновения. Он остановился в одном или двух дюймах от неё, и эта пытка была почти невыносимой.

— У В-вас дар приводить меня в смущение, сэр. — Девушка слегка покачнулась, борясь с желанием поддаться импульсу и вырвать поясок из его рук, развязать халат и сбросить кружевное одеяние на пол.

Его лицо стало ещё серьёзнее, когда он отступил назад, отпуская её из незримых пут и намеренно разрушая чары, которые наложил на неё.

— Мой брат обладает титулом, мисс Мартин. От меня, как от второго сына, ожидается, что я найду жену с солидным приданым. Но я не желаю играть эту роль. Как видите, я навлёк позор на семью, отдав предпочтение коммерции перед выгодным браком. Я сам выбрал свой путь, запятнав руки торговлей и повернувшись спиной к тому, что другие мужчины сочли бы более лёгкой дорогой.

— О, — сказала Алисса, складывая руки на груди, чтобы прикрыть свой халат.

— Я не заинтересован в том, чтобы добраться до Вашего отца через Вас, — продолжал Лиланд, с раздражением в голосе. — Я не заинтересован в том, чтобы увеличить своё богатство путём приобретения жены.

— Понимаю.

Он покачал головой, его тёмные глаза оставались непроницаемыми в свете свечей.

— Не думаю, что Вы понимаете. Поскольку, как видите, в соответствии с Вашим образованием, я как раз тот, кого следует избегать. Хоть я и не охочусь за приданым, я вряд ли являюсь тем джентльменом, которого Вы заслуживаете.

Прежде чем Алисса смогла собраться с мыслями и возразить, Лиланд отступил ещё на шаг в тень.

— С нетерпением жду Вашего пения на завтрашнем вечере, мисс Мартин.

Он грациозно поклонился, прежде чем быстрыми шагами выйти из комнаты.

Лиланд стискивал зубы, пока шёл по тёмному дому к своим комнатам. Он сказал ей правду, но не всю. Для её же добра, говорил он себе, но эта мысль не приносила утешения.

Целыми днями он вопиюще игнорировал правила приличия и тонул в её сапфировых голубых глазах, используя любую возможность притронуться к ней. Сегодняшний день не был исключением, и видения о том, как он укладывает Алиссу под себя на шёлковый ковёр у них под ногами, заставляли его тело содрогаться от желания. Но вместо этого она задала простой вопрос, и вожделение сменилось чем-то иным.