Гэлен Фоули - Грешный и опасный

— Почему бы тебе просто не поговорить с ним, Калеб? Да, он рвет и мечет. Но если объяснишь, как все вышло…

— Надоело пресмыкаться перед ним, — злобно отрезал муж. — Вспомни ответ, присланный герцогом в тот раз, когда мы просили помощи! Жестокосердный ублюдок! Якшается с принцами и королями и замешан в каких-то темных делишках на континентах! Его светлость — слишком важная персона, чтобы обращать внимание на таких, как мы. У него заботы поважнее.

Он горько усмехнулся.

— Я даже не могу припомнить, когда он в последний раз осчастливил нас визитом в Корнуолл! А ты помнишь?

— Давненько это было, — кивнула она.

— Да, и приезжал только из-за чертова кораблекрушения! Плевать ему на нас. На своих собственных людей! Если спросишь меня, так он вообще забыл, откуда родом. Но этот маленький урок должен ему напомнить.

— Калеб!

— Я его не боюсь. Не волнуйся. Как только он заполучит девчонку, сразу вляпается во все это по самую шею. Пусть только тогда попробует не помочь нам!

— Да, а если ошибаешься, значит, всем нам крышка!

— Думаю, ты права, — ответил он. — Но разве у меня есть выбор? Да ты все сама знаешь.

— Что же, раз ты уверен… иди.

Глэдис скрестила руки на груди.

Калеб отвернулся и, нахмурившись, махнул рукой своим людям.

— Ведите девчонку. Не заставляйте его светлость ждать!

Двое чумазых контрабандистов схватили Кейт за руки и без дальнейших слов вывели в ледяную январскую ночь.

Она нечеловеческим напряжением воли старалась упорядочить отрывочную информацию. Впервые она получила нечто вроде объяснения о том, что происходит, но действие опиума было слишком сильно, чтобы попытаться логически мыслить.

Она раскачивалась на волнах дурмана между эйфорией и смятением.

Тем временем контрабандисты подняли ее обмякшее тело и устроили во втором из трех потрепанных экипажей. Калеб прикрыл ее тонким одеялом, чтобы не дать окоченеть, и подозрительно оглядел, словно заподозрив в подслушивании.

Вскоре они направились к замку Килберн, фамильному поместью Зверя.

Пока караван катился по деревне, Кейт тупо смотрела в окно.

Наверху лунный крюк когтем рвал дымные разбросанные тучи, открывая острые лучи звезд; зимние созвездия маршировали над горизонтом, пропадая в блестящем ониксе Ла-Манша. На стоявших на якоре лодках контрабандистов тускло горели фонари.

Дорога шла вокруг крутого холма. Далеко впереди, на вершине, чернела башня замка Килберн.

Кейт на минуту прислонилась лбом к стеклу, тупо взирая на замок. У нее уже было время подумать, что ожидает впереди, — недаром она все это время провела у окошка крохотной спальни, ставшей тюремной камерой на последние несколько дней. Она постоянно видела мрачную башню, стоявшую в одиночестве на пустынной вершине холма.

Если верить местной легенде, замок был населен духами, а род его хозяина — проклят.

Кейт раздраженно покачала головой. Суеверия невежественных крестьян! Герцог Уоррингтон вовсе не проклят, он просто воплощенное зло, и она вполне могла бы объяснить это безграмотным животным. Только человек подобного сорта мог участвовать во всей этой мерзости.

Судя по обрывкам сплетен, подслушанных у жен контрабандистов, герцог был худшим образцом аристократа: богат, влиятелен, развратен. Не стесняется участвовать в непристойных оргиях. Кроме того, принадлежит к какому-то лондонскому обществу распутников — клубу «Инферно».

При мысли о его забавах ее била дрожь.

Однако ненависть к нему казалась столь же бесплодной, как и попытки понять, почему это случилось именно с ней.

Кейт так и не могла взять в толк, почему похитили именно ее. Она жила мирно и уединенно на краю болот, в обществе своих книг и сочинений. Никого не беспокоила, держалась сама по себе. И насколько ей было известно, не имела врагов.

Правда, и друзей тоже не слишком много.

Почему именно она стала мишенью для похитителей?

При всей любви к загадкам и головоломкам, эту она решить никак не могла, но постепенно пришла к собственным выводам, основанным на нескольких известных ей фактах.

Контрабандисты имели дело с черным рынком, который с конца войны перестал существовать. Теперь, после заключения мира, можно было открыто купить предметы роскоши, привозимые из Франции.

В Корнуолле настали суровые времена. Следовательно, чтобы как-то прожить, контрабандисты расширили поле своей деятельности, занявшись, мягко говоря, весьма темными делишками.