Кейт Уолкер - Сладкий сон

Марина больше не боялась говорить с ним начистоту. Она любила его и потеряла – доказательством тому бумаги на развод, – и прятаться дальше уже не имело смысла. К тому же если бы она нашла в себе силы раньше посмотреть правде в глаза, то они не оказались бы в таком жутком положении сейчас. Марина должна все высказать Пьетро – это ее долг перед самой собой, перед Пьетро и перед их ребенком.

И она посмотрела на Пьетро, хоть и поморщилась, когда их взгляды встретились.

– Я никогда не могла устоять перед тобой. Вспомни, с чего все началось, почему мы все-таки поженились.

– Я сходил с ума, когда ты была рядом, – тихо сказал Пьетро.

– И я чувствовала то же самое.

Все это в прошлом, горько подумала Марина. Страсть, сжигавшая их обоих дотла, – в прошлом. Спокойный, оценивающий, расчетливый взгляд Пьетро, устремленный на Марину, очень хорошо доказывал это. Он держался на расстоянии от нее, не выказывая желания обнять ее, прижать к себе. Она сама уничтожила его влечение к ней своим недоверием, своими сомнениями. Марина так боялась, что Пьетро не сможет полюбить ее так же сильно, как она обожала его, и именно этот страх привел к тому, что они имели на этот момент.

– Это чувство живо и сейчас, – сухо заметил Пьетро, – если можно судить по этому минутному помрачению сознания в коттедже.

Кровь мгновенно отлила от лица Марины. За долю секунды она из пунцовой стала бледной как полотно.

– Мы оба знаем, что совершили огромную ошибку, и, если снова наступим на те же грабли, будем полными ослами.

Интересно, Пьетро слышал в ее голосе то, что слышала она сама? Уловил он неуверенность, которую ей не удалось подавить, как она ни старалась? А нотки тоски и страсти, все еще проскальзывающие между тщательно подобранными словами? Как бы ни следила она за голосом, слегка вопросительная интонация никуда не желала деваться. Как будто Марина все еще надеялась, что Пьетро говорил серьезно, что все еще можно исправить…

Да неужели же Марине и вправду хотелось вынудить его сказать, что он не хочет разводиться, хочет остаться с ней? Неужели она растеряла последние крупицы гордости? Он лично привез ей документы на развод, которые подготовил вторично, но утренние новости изменили все.

Если – точнее, когда – Пьетро узнает, какие последствия обнаружились у того, что он назвал «минутным помрачением сознания», ему придется серьезно пересмотреть многие свои решения.

Пьетро Динцео – князь Пьетро Динцео, разумеется, захочет этого ребенка, и не только потому, что когда-нибудь ему понадобится передать свое состояние и титул наследнику, но и потому, что он очень хочет ребенка в принципе. В этом не было никаких сомнений.

Она сомневалась – и очень сильно – лишь в одном: захочет ли Пьетро, чтобы рядом с ним была и мать его ребенка?

Марина сказала:

– Мы оба знаем, что совершили огромную ошибку, и, если снова наступим на те же грабли, будем полными ослами.

Если бы она бросила в лицо Пьетро перчатку, ее посыл и то был бы менее ясным. Пьетро действительно почувствовал себя ослом – из-за того, что вообще пришел сюда. Последние четыре недели прошли в эмоциональном раздрае; настроение Пьетро скакало то вверх, то вниз. Он непрестанно боролся с собой, со своими воспоминаниями, с терзающим его сексуальным голодом. В конце концов Пьетро начало казаться, что он сошел с ума: он не знал, что из происходящего вокруг – настоящее, как изменится его состояние через минуту. В связи с этим он не мог полноценно планировать дела; его жизнь почти полностью вышла из-под контроля.

Охваченный гневом, он унесся из коттеджа, уверенный, что поступил правильно; мало того – никак иначе поступить было нельзя. Им двигало нестерпимое желание убраться как можно дальше от этой женщины, потому что в ее присутствии он за себя не отвечал. Его пугала скорость, с которой мысли и планы проносились в его голове, и то, что он легко мог изменить всем своим принципам, останься он в коттедже чуть дольше. Лицо Марины, ее голос, изгибы тела преследовали Пьетро во сне и наяву, и он никак не мог прогнать это наваждение. Он загонял себя в спортзале, но даже когда тело обессилело, мозг продолжал работать. И Пьетро злился на себя, что так неверно истолковал чувства Марины, что не увидел страх под напускной небрежностью. Если весь год, что длился их брак, она противостояла ему из страха, что он должен думать о ее выходке в кабинете Маттео?

– Совершенными ослами, – подтвердил Пьетро, внимательно наблюдая за изменившимся, потемневшим лицом Марины.