Сандра Мартон: Постарайся простить

Слова матери помогли Алессии прозреть. Она вернулась домой, собрала вещи и уехала. Сняла квартиру в Риме вместе с тремя другими девушками.

Отец конечно же пришел в ярость. Как она посмела ослушаться его? Он немедленно заблокировал ее кредитные карточки. Тогда Алессия устроилась работать официанткой. Это была единственная работа, на которую ее взяли с дипломом о бесполезном, хотя и престижном образовании. Настаивая на нем, отец был уверен, что и оно-то не пригодится, поскольку Алессии полагалось выгодно выйти замуж за богатого человека.

Однажды утром она задалась вопросом, почему до сих пор не научилась водить машину. Одна из ее соседок по квартире, обладательница древнего «фиата», предложила ей поехать за город и поучиться управлять им. О! Это был настоящий кошмар – подруга непрерывно бормотала молитвы, но все же научила ее азам вождения. Алессия умудрилась сдать экзамен и получить права, но вождение не доставляло ей никакого удовольствия.

Крик Николо Орсини был таким же громким, как и сигнал пронесшегося по соседней полосе очередного грузовика. От испуга Алессия вильнула, но Ник мгновенно схватился за руль и выправил положение машины.

– Все! – прорычал Ник. – Съезжайте на обочину!

«Да, – подумала Алессия, – нужно съехать и остановиться, съехать и…»

Ник полностью взял на себя управление «мерседесом». Они пересекли правую полосу и под хор негодующих сигналов съехали на обочину.

– Тормозите! – резко приказал он; и, слава богу, Алессия сообразила, как это сделать. Машина остановилась, и Ник рывком выключил двигатель.

В течение нескольких секунд оба молчали и не шевелились. Наконец Ник отпустил руль.

– Выходите из машины, Алессия.

Она взглянула на него вопросительно:

– Прошу прощ…

– Делайте, что я сказал. Выходите из машины!

– Я не выполняю ничьих приказов!

Ник выдал тираду из отборных сицилийских непристойностей, которые не произносил с самого детства. Распахнув дверцу, он выскочил из машины, обежал ее, рывком открыл дверь со стороны водителя и буквально вытащил Алессию, нимало не заботясь о том, что порвал ремень безопасности.

– Что, черт побери, вы делаете? – Алессия изворачивалась в его руках, как угорь. – Николо Орсини, вы не имеете права!…

– Вы только что едва не убили нас обоих.

– Это не я, а водитель грузовика.

– Водитель грузовика наверняка сейчас ищет место, где он мог бы сменить нижнее белье.

– Вы не просто грубый, вы неотесанный, примитивный…

– Но я хотя бы не представляю угрозу всем и каждому, кто имел несчастье оказаться на этой дороге в радиусе ста миль от вас.

Алессии захотелось плакать. Американец прав – она была ужасно испугана и находилась в смятении от того, что произошло. Но разве она может признаться в этом Николо Орсини?

– Отпустите меня! – резким, властным тоном произнесла она.

– Со мной разговаривать таким тоном не стоит. А теперь садитесь на пассажирское место и ведите себя хорошо, принцесса.

– Я не подчиняюсь приказам! Я не… Мистер Орсини! Синьор! – Голос Алессии перешел на визг, поскольку Ник перекинул ее через плечо и понес к пассажирской дверце машины. Из глаз принцессы потекли слезы ярости. Она колотила кулаками по его спине, но тщетно. – Вы не можете…

– Посмотрим. – Ник поставил свою ношу и открыл дверцу.

– Ублюдок, – прошипела она по-итальянски.

«С меня достаточно», – решил Ник и, схватив Алессию за плечи, приподнял ее и поцеловал.

Она мычала. Боролась. Выворачивалась.

Ник продолжал целовать ее, удивляясь, зачем он это делает.

Целовать принцессу не было никакого смысла. Мужчина целует женщину, когда та ему нравится, когда он жаждет обладать ею. Ник не жаждал, и ему никак не нравилось угреподобное существо, извивающееся в его руках. Получается, к поцелую его подтолкнула злость? Нет, он никогда не целовал женщину, движимый злостью. Поцелуй – это дело не ярости, а нежности…

А Алессия перестала вырываться, и поцелуй вдруг стал жарким, страстным. Она сама приподнялась на цыпочки, обняла Ника за шею и зарылась пальцами в его волосы на затылке. Ник непроизвольно застонал, запустил руки под ее блузку и, ощутив под ладонями теплую шелковистую кожу, углубил поцелуй, скользнув языком в нежные глубины ее рта.

Вдруг совсем рядом засигналила машина, и мужской голос что-то громко произнес. Ник не разобрал ни слова, но не понял бы их оскорбительного смысла только дурак. Его руки непроизвольно крепче стиснули плечи Алессии, он поднял голову и… остолбенел.