Сандра Мартон - В то давно минувшее лето...

Вертолет резко накренился, огибая мыс, и встречный поток воздуха ударил в него. Казалось, огромная рука приподняла машину, а потом мягко опустила, и вертолет выровнялся. Ощущение не было неприятным – природа скорее напоминала о своей силе, а не угрожала, но у Уитни от волнения комок подкатил к горлу.

Господи, как же она соскучилась по Гавайям! Прошло девять лет с тех пор, как она покинула дом, но она так и не смогла избавиться от ностальгии по жемчужной красоте моря, пляжам темного песка и надменным отвесным скалам, омываемым океаном.

Она не сомневалась, что будет счастлива увидеть все это снова, но не учла воспоминаний – сентиментальных, отдающих горечью, от которых у нее щемило сердце.

Вот он – прямо под ней – пляж Хайна-Бич, такой же прекрасный, каким она его помнила. Солнечные блики разукрасили Тихий океан бриллиантами, оправленными в белую пену на темном песке. Роскошные пальмы стояли в карауле перед скалами, такими высокими, что, казалось, могли бы проткнуть насквозь пухлые облака, разбросанные по синему небу.

Повернувшись на сиденье, Уитни провожала взглядом уплывающий назад пляж, пока вертолет набирал высоту над pali и брал курс в глубь острова.

Хайна был особенным местом, ее секретом, и ей пришло в голову, что, может быть, последний человеческий след на его темных песках оставила ее нога.

«Нет, – вспомнила она, – не только ее». Последний раз, когда она приходила на пляж, с ней был Энди. Она провела его через древние поля, покрытые лавой, вдоль губы Кахуна Джордж, потом по крутому обрыву к морю, и все это время Энди дразнил ее, сомневаясь в том, что ее секретное место не обманет его ожиданий.

Уитни смеялась со всей уверенностью своих шестнадцати лет.

– Конечно, оно такое и есть, – говорила она. – Оно – красивое.

Энди тоже смеялся, обнимая ее.

– Такое же красивое, как и ты? Если нет, тебе придется за это заплатить.

Откинув назад волну платиновых волос, она улыбнулась.

– И каким же образом?

Энди посерьезнел и прижал ее крепче к своему упругому загорелому телу.

– Я что-нибудь придумаю, – прошептал он, а потом накрыл ее рот губами, его руки скользнули под ее хлопковую майку…

Уитни вздрогнула от легкого прикосновения чьей-то руки. Пилот вертолета спрашивал о чем-то, его брови вопросительно поднялись, но слова тонули в вое винта.

Уитни покачала головой.

– Я не слышу.

Он кивнул и наклонился к самому уху.

– С вами все в порядке?

Уитни сглотнула. «Нет, – подумала она, – далеко не в порядке. Я сижу тут и вызываю призраков».

Но, понимая, что его интересует, не мутит ли ее от полета, она улыбнулась, подняв большой палец вверх.

– Все о'кей.

Он поднял большой палец в ответ и отвернулся. Уитни вздохнула и откинулась в кресле.

«Тошнит от полета», – усмехнулась она. Что бы сказал этот пилот, если бы знал, что она управляла приборами одноцилиндровой «сессны», на этом же маршруте в шестнадцать лет? Правда, она не проделывала никаких сложных операций – Кении не позволил бы ей приземляться или взлетать, – но он не раз разрешал ей держать штурвал, и не потому, что она была дочерью Дж. Т., а потому', что любила летать. Он обещал научить ее, но почему-то всегда не хватало времени. А потом ей исполнилось семнадцать, она уехала на материк в школу-интернат и больше не бывала на Большом острове.

Вертолет начал резко снижаться над волнистыми холмами ранчо Тернера. Внутри у нее все сжалось: они приземлятся через несколько минут, а она не очень уверена, что готова к тому, что ее ждет. Должно быть, ее отец болен. Никакого другого объяснения его загадочного требования она не могла найти, как ни старалась.

«Приезжай домой, Уитни», – писал он, и небрежно написанная просьба ошеломила ее. За все те годы, что она провела вне дома, отец ни разу не просил ее об этом. Они переписывались к обменивались телефонными звонками, он навещал ее каждый раз, когда у него были дела на материке, но ни один из них никогда даже не упомянул о возможности ее возвращения на ранчо. И теперь его неожиданная, не предвещавшая ничего хорошего просьба очень удивила ее.

Пилот опять похлопал ее по плечу и указал вперед. Уитни кивнула, что поняла его. Вот она – посадочная полоса и извилистая проселочная дорога, которая вела через пологие холмы к дому усадьбы.

Вертолет стал садиться. Сквозь клубы пыли она заметила знак Тернера на джипе, катящем к ним по дороге. Внутри у нее все сжалось, но, когда вертолет наконец-то сел, а пыль рассеялась, она разглядела, что встречать ее приехал не отец, а Кичиро.