Ромэн Сарду - Далекие берега. Навстречу судьбе

— Она — нет. Но только отец заставит ее это сделать.

— А почему?

Филипп оторвал взгляд от портрета матери и повернулся к Гудричу.

— Он рассчитывает, что новый акт позволит ему вернуться на остров Мэн. Он надеется, что древнее славное имя поможет ему найти буржуа или зажиточного торговца, который женится на его дочери. Ему необходима Ребекка. Он увезет ее с собой.

— В самом деле… А что говорит Ребекка?

— Она покорилась воле отца.

— Понимаю. Возможно, Стэндиши согласятся, чтобы ты вместе с ними поехал на остров?

Филипп весь сжался.

— Чтобы любоваться Ребеккой, вышедшей замуж за другого?

— Понимаю… Значит, у тебя нет особого выбора.

— Да разве у меня вообще есть выбор?

Кен покачал головой и, встав, сказал:

— Тебе решать. Прими решение, выполни его и следуй ему. Я могу дать тебе совет, но будет лучше, если я промолчу. Тогда не исчезнет очарование…

Четвертого июля Конрад Стэндиш узнал о своем освобождении. Ею долги Хаггинсу и Бэмбриджу были аннулированы, а долг первоначальному кредитору, который не напоминал о себе на протяжении уже нескольких лет, был объявлен погашенным за истечением срока давности.

Стэндиш сразу же узнал, когда на Мэн отплывает первый корабль, и отправил на остров несколько писем, в которых сообщал о своем возвращении и расхваливал красоту и безукоризненное воспитание своей дочери.

Филипп не приходил во Флит десять дней подряд.

— Где ты был? — спросила Ребекка, когда он наконец появился.

— В Хокли-ин-зе-Хоул.

Филипп поздравил Конрада Стэндиша со скорым освобождением. Преисполненный радости, пожилой мужчина не замечал беспокойства на лицах Ребекки и своей жены.

— Что ты делал в Хокли? — настаивала Ребекка.

— Давал советы…

Поскольку у Филиппа был наметанный глаз и он знал уловки владельцев собак и гладиаторов, он подсказывал неопытным игрокам, на какую собаку лучше поставить, по каким причинам не стоит рассчитывать на такого-то медведя или быка, но главное, он узнавал о «договоренностях», достигнутых гладиаторами перед боем. Эти советы приносили Филиппу неплохие проценты с выигрышей. Однако ремесло «советчика» таило в себе множество опасностей: владельцы собак и крупных животных вели настоящую охоту на этих мерзавцев, лишавших их выгоды, получаемой благодаря легкомысленно заключенным пари.

— Это безумие! — воскликнула Ребекка. — Многие советчики, причем даже дети, окончили свою жизнь в водах Флит или были искалечены!

— Мне не хватало двадцати фунтов.

— Да что ты говоришь! И зачем они тебе понадобились?

— Идем со мной. Сейчас ты все поймешь.

Филипп повел Ребекку в «Рейнбоу Кофе Хаус», расположенный в тюремных границах.

Филипп подошел к столу, за которым двое мужчин играли в кости.

— Доктор Гейман?

Гейман велел ему помолчать, пристально наблюдая за броском своего противника:

— Потом!

Кость покатилась по столу.

Гейман схватился за голову двумя руками, ругаясь и чертыхаясь. В очередной раз удача отвернулась от него. Ему пришлось расстаться еще с одним фунтом. Его кошелек почти опустел. Филипп положил на стол свое богатство.

Гейман с удивлением посмотрел на подростка:

— Чего ты хочешь?

Взволнованный Филипп набрал в легкие воздух и выдохнул:

— Обвенчайте нас!

От неожиданности Ребекка застыла на месте. Гейман улыбнулся. Филипп взял свою подругу за руку.

— До сегодняшнего дня ты подчинялась своему отцу. Если ты примешь мое предложение, он не сможет разлучить нас.

Ответ молодой женщины на предложение о замужестве прозвучал не сразу. Стоявшие вокруг них игроки молчали. Тогда Ребекка одарила всех очаровательной улыбкой и больно хлопнула Филиппа по плечу.

— Я принимаю твое предложение, поскольку мне вряд ли еще когда-нибудь представится подобная возможность. Ты мог бы избавить меня от переживаний, дурак, если бы обо всем рассказал раньше! Ведь я думала, что мы больше никогда не увидимся!

— А вот это другое дело! — обрадовался Гейман, вставая. — Я думал, что ты пришел, чтобы занять мое место за игровым столом, малыш. Но если дело обстоит иначе, я ваш слуга, я ваш покорный слуга, особенно когда на кону стоят двадцать фунтов!

Джон Гейман был пастором. Он расстегнул воротничок рубашки, чтобы ему дышалось свободнее. Вот уже более двадцати лет этот должник, знаменитый заключенный тюремных границ, совершал брачные обряды.

Благодаря старинной традиции жульничать с законом пасторы, не способные платить за комнаты в тавернах, легко соглашались венчать заключенных Флит, что было для них единственным способом заработать немного денег. Незаконные по сути, эти браки признавались действительными, так как были освящены настоящим священнослужителем. Поскольку в такой ситуации не было необходимости публично объявлять о предстоящем бракосочетании, во Флит со всей страны стекались желающие вступить в брак: близкие родственники, влюбленные сердца, нарушавшие родительский запрет, мужчины, готовые стать двоеженцами ради нового приданого, влюбленные, исповедовавшие разные религии…