Кэтрин Андерсон - Дикое сердце

И будет новое место, где команчи и тозитиво будут жить вместе.

В воздухе плавал дразнящий запах пекущегося хлеба. По лесистым склонам холмов были разбросаны дома, самые разные: некоторые — солидные, крепкие постройки, другие — жалкие лачуги в одну комнатку, с пустым грязным двором. Вдалеке Свифт различил женщину, развешивающую белье позади приземистого бревенчатого домика. Выше по холму через кустарник, не торопясь, брели две коровы, одна, вытянув шею, мычала, другая поминутно останавливалась и щипала траву.

Он поудобнее уселся в седле, умиротворенный покоем. Прошло три года, с тех пор как он сбежал из резервации, три длинных беспокойных года, и во все время его скитаний ему не доводилось встречать подобного места. Дом. Может быть, просто может быть, если он подождет и будет вести себя тихо, ему удастся расстаться со своей дурной репутацией и навсегда повесить свои револьверы на крючок.

Внимание Свифта привлек детский смех, и он сдвинул шляпу на затылок, чтобы лучше видеть школьный двор справа от него. Маленькая девчушка со всех ног неслась от игровой площадки к школьному дому, пытаясь спастись от преследующего ее по пятам мальчишки. Юбки ее развевались на бегу. В следующую секунду кто-то начал колотить по треугольнику железным штырем, подняв такой звон, что взгляд Свифта невольно сместился к крыльцу. Перед глазами у него мелькнуло облако золотистых волос, потом послышался певучий, так часто преследовавший его в воспоминаниях голос:

— Заходите в класс, дети. Перемена кончилась.

Свифт во все глаза уставился на стройную молодую женщину, стоявшую на ступенях школы, на видение в темно-голубом муслине. Он не мог ни шевельнуться, ни собраться с мыслями. Эми! Этого не может быть! Но этот голос мог принадлежать только ей. И волосы были такого же цвета, что и у нее, цвета темно-золотистого меда. Может быть, это была Лоретта, ее старшая кузина? Со своими золотистыми волосами, точеными чертами лица и голубыми глазами Лоретта всегда была очень похожа на Эми. Если бы не разница в возрасте, их можно было бы принять за близнецов.

Дети бурным ручейком вливались в здание школы. Протопали по деревянным ступеням и скрылись внутри. Свифт, как магнитом притягиваемый едва доносившимся теперь звуком женского голоса, заставил Дьяболо повернуть и поехал по школьному двору. Он остановил коня, спрыгнул с седла и обмотал поводья вокруг столба в изгороди. Какое-то мгновение он стоял как вкопанный и вслушивался, боясь и надеясь.

— Внимание! Внимание! — раздался ее голос. Шум детских голосов стих, и наступила тишина.

— Джереми, ты будешь первым. Если джентльмен встречает на тротуаре леди, с какой стороны от нее он должен пройти?

— С правой, — пропищал ребячий голос. — А если тротуар узкий, то он должен сойти на мостовую и проследить за тем, чтобы леди прошла мимо, не оступившись.

— Очень хорошо, Джереми, — сказала женщина, мягко рассмеявшись. — Ты отвечаешь на мои вопросы прежде, чем я успеваю задавать их. Питер, теперь ты. Должен ли джентльмен первым Приветствовать женщину?

— Нет, мэм, — ответил другой мальчуган. У этого голос звучал не так уверенно.

— Никогда? — настаивала она, но мягким тоном.

— Ну, может быть, только тогда, когда он уверен, что леди его поклон доставит удовольствие.

— Прекрасно, Питер, — Свифт услышал, как зашелестели страницы книжки. — Николь? Прилично ли леди, идущей с двумя мужчинами, держать их обоих под руки?

Девочка ответила:

— Нет, мэм. Настоящая леди оказывает внимание только одному мужчине.

Следующего вопроса Свифт уже не слышал. Не веря самому себе, он на слабых, трясущихся ногах поднялся по ступеням, чувствуя, как струйка холодного пота сбегает у него по спине. Он знал этот женский голос. Правда, зрелость придала его шелковистому звучанию большую глубину. Более четкой стала дикция. Но голос несомненно принадлежал Эми. Он узнал бы его когда и где угодно, ибо этот голос преследовал его на протяжении долгих пятнадцати лет. «Я буду ждать тебя, Свифт. Как только я стану достаточно взрослой, я выйду за тебя замуж». Обещание, которое долгое время было его самой большой печалью, теперь превращалось в чудо.

Он вошел в открытую дверь, вглядываясь из-под полей своей шляпы в полумрак класса. Его трясло так, что он, боясь доверять своим коленям, прислонился плечом к дверному косяку, не сводя взгляда с учительницы. Он видит ее. Эми…

Значит, та могила за амбаром Генри Мастерса была не ее. И на кресте, который он так любовно поправил, были не ее имя и не ей посвященная эпитафия. Его прелестная, бесценная Эми была здесь, в Селении Вульфа, живая и здоровая. Три впустую потраченных года! Одному Богу известно, по какой причине Генри Мастере солгал ему. Волна дикого гнева затопила Свифта.