Джудит Айвори: Право первой ночи

Усатый верзила вдруг разразился добродушным хохотом, словно они были с этим джентльменом закадычными друзьями, и воскликнул:

— Оно не худо и располовинить ваши бабки!

Эдвина была на седьмом небе от восторга: с какой легкостью этот тип выворачивает наизнанку самые простые слова! Тот из близнецов, что оказался ближе к ней, недовольно буркнул:

— Поразительно! Я почти ничего не понимаю. Но тем не менее это тоже английский язык, не так ли? — Джентльмен покачал головой и снисходительно улыбнулся: — Честное слово, Джереми, ты только растягиваешь его мучения! Было бы гораздо милосерднее казнить на месте эту безмозглую тварь!

Темная голова резко дернулась в ответ на оскорбление.

— Я тебе не тварь! — «Тва-ар-рь». Корнуэлец в точности передразнил капризные интонации надменного господина. — Но я и не дутая ослятина и не считаю, будто от моего дерьма не разит дерьмом, как у всех прочих!

По счастью, господин, столь гордившийся своими мозгами, успел отвернуться к своему брату, снова запустившему пальцы в бумажник, и ничего толком не разобрал. Мистер Эбернети все еще упрямился и отказывался принять от него деньги. Тогда щедрый джентльмен подступил к оскорбленной родне безутешной девицы.

— Она ведь ваша дочь, не так ли? По-моему, следует оказать леди честь и поверить, что ничего предосудительного не случилось. Ведь она сама так сказала!

Услышав, что их непутевую дочку величают «леди», все как по команде вскинули головы и жадно уставились на деньги. Джентльмен поощрил щепетильных родственников, добавив:

— По правде говоря, я бы заплатил любые деньги, лишь бы выиграть пари у моего брата! Возьмите это, купите юной леди что-нибудь нарядное и оставьте ее в покое. — Он отвесил девице полупоклон, всучив банкноту ее отцу со словами: — Вам на приданое, мадемуазель!

Папаша мигом спрятал деньги в карман.

Тогда джентльмен снова обернулся к Эбернети, выразительно приоткрыв пухлый бумажник.

— Сколько? В какую сумму вы оцените два новых стула, хорошую уборку и новый заказ вашему пекарю на эти замечательные пирожные? Полно вам, сэр, ведь не далее как завтра утром ваши дела пойдут по-прежнему. Даже лучше прежнего, если уж говорить откровенно. Весь Лондон пожелает взглянуть на место, где случился такой громогласный скандал. У вас не будет отбоя от посетителей!

Чтобы успокоить мистера Эбернети, пришлось потратить еще три десятифунтовые купюры. После чего оба брата потребовали, чтобы им подали чай на маленький угловой столик, пока официанты будут заняты уборкой в зале.

Так все и случилось. Словно по волшебству, негодование улеглось и все разошлись по своим делам. Мистер Эбернети приказал официантам взяться за тряпки. Бобби выпроводил на улицу семью оскорбленной девицы. А Эдвина осталась торчать посреди учиненного в зале разгрома рядом с высоким крысоловом, закутанным в скатерть.

— Благодарствую, — сказал он, — за то, что вы вступились! — И провел рукой по отворотам своего растерзанного пальто с таким видом, словно поправлял дорогой сюртук. Затем он наклонился и попытался привести в порядок свои брюки, машинально застегнув пояс.

Брюки так испачкались, что потеряли свой первоначальный цвет, трудно сказать: коричневый, черный или серый. Они были заправлены в высокие грубые сапоги, изрядно разношенные и потрескавшиеся от времени.

И вообще вид у этого малого был довольно потрепанный. Темные густые волосы торчали во все стороны и свисали до самых плеч. При этом они поднимались надо лбом крутой волной, как напомаженные, только не помадой, а пирожной начинкой. Эдвина затруднялась сказать, был ли его лоб таким высоким от природы или это впечатление создавалось из-за небольших залысин. Во всяком случае, это делало его лицо более интеллигентным. Его губы, насколько можно было разглядеть под густыми усами, казались довольно полными и даже красивыми. Прямо-таки чеканными. Удивительно, как такой идеально красивый рот мог достаться столь грубому созданию?

В данный момент этот рот искривила довольно ироничная улыбка:

— Голуба, а я вовсе не из Корнуолла! — неожиданно сообщил он. — Вот только мамка да папка родом оттудова! — Судя по выразительной игре густых бровей, он соизволил пошутить. А потом снова наградил Эдвину этой своей полуулыбкой, когда один угол рта задрался гораздо выше другого, так что на щеке появилась ямка, и пояснил: — Я ж нынче живу в Лондоне! Лучший крысолов на весь город! И ежели у вас имеется эта нечисть — обслужу без всякой платы!