Луиза Аллен: Замужем за незнакомцем

Она протянула руку и погладила его по щеке, теплые пальцы будто обожгли кожу, ставшую вдруг ледяной.

— Тебе надо согреться, иначе ты заболеешь.

Недели спустя, когда ледяной холод внутри начал растапливаться, он вспоминал ее прикосновение и желание утешить его, заботу о нем, хотя она и сама нуждалась в тот момент в утешении и сочувствии.

Постепенно воспоминания о той страшной ночи блекли, он заново учился жить, смирившись с потерей.

Кэл понимал, в каком тяжелом положении оказалась София после смерти жениха. Он настойчиво просил Дана, когда сам приводил в порядок свои бумаги, сделать то же самое и переделать завещание, упомянув там невесту, но тот отмахнулся — у него еще будет для этого время. Впрочем, он обещал брату, что займется этим. И добавил, что не собирается умирать, к чему тогда спешить с завещанием? Он избежал тех тропических болезней, которые поджидают европейцев в Индии, не был укушен, ужален, съеден дикими животными — так о чем Кэл так волнуется? В крайнем случае, если с ним что-то случится, брат позаботится о Софии, он уверен в этом.

— Разумеется, я о ней позабочусь, — говорил Кэл. — Как о своей собственной сестре или невесте, клянусь. И все-таки…

Но Дан так и не навел порядок в делах, не притронулся к завещанию и впоследствии. Да и он, вернувшись один, к сожалению, ничем не помог Софии. Он был слишком погружен в собственное горе, рядом с ним образовалась черная дыра — место, которое занимал погибший брат. Но когда он пришел в себя, совесть напомнила о Софии.

Кэл вглядывался в молодую женщину, стоявшую перед ним в своем стареньком застиранном платьице и смотревшую на него настороженно темно-голубыми глазами. Она выросла, превратилась в женщину, но все еще оставалась тоненькой и бледной.

— Когда я впервые почувствовал, что снова живу, то заглянул в будущее и решил, мне надо жениться. Мне скоро двадцать восемь. Я не могу в одиночку вести дом, включая приемы, визиты, и уделять время карьере. И жена… Это вполне логично.

Хотя он и знал, что с женой будет скучновато после тех месяцев бесконечной череды женщин, которыми пытался согреть свою постель, скоротать бессонные длинные ночи, когда он боялся уснуть, чтобы не погрузиться в кошмар.

— Я все понимаю. — В ее глазах мелькнул лукавый огонек. — Но почему я? Ты — брат графа, ты живешь в Лондоне, там полно молодых леди, которые хотят замуж, ты для них выгодный жених, так что выбор у тебя огромный. И прости за прямоту, но они моложе, и у них впереди больше лет, когда они будут способны подарить тебе наследников. Ведь ты думаешь о наследниках, не правда ли?

Ему нравились ее откровенность и прямота, и он ответил ей так же честно:

— Я не хочу всех этих прелюдий, ухаживаний, долгих обручений, а мы могли бы обойтись без этого.

Она немного покраснела, ее губы искривились в легкой усмешке. Слава богу, она обладала чувством юмора.

— И все же я повторяю вопрос, — настаивала София, снова став серьезной и сдвинув задумчиво брови. — Почему ты хочешь жениться именно на мне? Сезон, правда, закончился, но я уверена, что ты найдешь жену в Лондоне, если захочешь.

— Во-первых, ты мне подходишь. И во-вторых, это мой долг перед братом, — признался он. — Даниэль хотел бы этого. Я обещал ему исполнить его волю, но потом ушел в свои переживания и забыл об обещании.

А ведь Даниэль любил эту женщину, хотя относился к ней легкомысленно.

— Что? — возмутилась она, прервав его мысли. — Ну уж нет! Произошел несчастный случай, трагедия, и никто мне ничего не должен. И я не жду ни от кого помощи и уж тем более чтобы ты на мне женился, Каллум Чаттертон! Ты никогда не интересовался мной, ни в детстве, ни в юности.

Она вскочила, щеки ее пылали, в глазах сверкало негодование. Он не двигался с места и не делал попыток успокоить ее. Кэл понимал, что ее гордость уязвлена, и еще он заметил, что в своем возмущении она очень похорошела. Пожалуй, он был слишком прямолинеен и нечаянно оскорбил ее.

— Но я честен с тобой и предлагаю тебе, скажем так, брак по расчету.

— Очень благородно с твоей стороны.

Его восхищало ее самообладание, ее сдержанность. У нее было чувство достоинства и храбрость. И вдруг он заметил, что гнев в ее глазах сменился неуверенностью.

— Давай уточним. Ты имеешь в виду, что в брак не входит постель?

— Ну почему же, разумеется, я хочу разделить с тобой постель и заниматься с тобой любовью, София.

Ее голубые глаза расширились. Она настолько целомудренна? Это только подхлестнуло его интерес. До сих пор он имел дело с искушенными женщинами, и невинная жена принесет разнообразие и оживит чувства.