Луиза Аллен: Замужем за незнакомцем

Пока это оставалось только мечтаниями. Она понимала их нереальность и напоминала себе: Леди не зарабатывают таким образом, коммерция не для них, и, кроме скандала, она ничего не приобретет. После этого перед ней закроются все двери.

София бросила пачку счетов на стол и принялась расхаживать по комнате. Но и это не помогло, потому что ее взгляд то и дело натыкался на сундук с приданым. Он был полон постельного белья, каждый предмет, каждая простыня, наволочка, полотенце имело в нижнем углу вышитый фамильный герб семьи Даниэля. Там было нижнее белье, носовые платки, ночные рубашки и саше, перчатки и прочее. Десять лет ушло на сборы этого сундука, каждая вещь была расшита кружевами или украшена вышивкой, все собрано по непременному списку приданого, предлагаемому известным дамским журналом.

Это было похоже на странную игру из мира фантазии. Собирать десять лет приданое и остаться у разбитого корыта. Дорого обошлась ошибка, совершенная в юности, но теперь сама жизнь расставила все по своим местам. Придется быть самостоятельной и рассчитывать только на себя. София винила только себя. Чего она ждала все эти годы? Почему не разорвала помолвку, тяготившую и ее, и наверняка Дэна, и не нашла себе другого мужа? Тогда не оказалась бы сейчас в положении старой девы, без надежды на замужество. Будь у нее муж, не пришлось бы ей со страхом каждое утро ждать почту.

София села за стол и задумалась. Нельзя игнорировать то бедственное положение, в котором они оказались, это только усугубит ситуацию. Умолять Уилла, лорда Флэмборо, помочь им, выделить небольшую часть состояния Даниэля? Но это означает пожертвовать своей независимостью, уважением к себе, пренебречь своей гордостью. Попытаться зарабатывать на жизнь ремеслом художника — тогда жди скандала в обществе, даже друзья не поймут ее, не простят такой экстравагантности. Все от нее отвернутся.

— Мистер Чаттертон, добрый вечер. — Она положила альбом рядом с собой на садовую скамейку и мимо цветочных клумб поспешила ему навстречу.

София заранее вышла в маленький садик перед домом, притворяясь, что срезает цветы. Иначе ей самой пришлось бы открывать ему дверь, потому что, кроме кухарки, в доме теперь была единственная служанка, которой приходилось делать всю работу по дому.

— Мисс Лэнгли. — Каллум спрыгнул с лошади, перекинул удила через забор и вошел в калитку. Он снял шляпу и без улыбки, с серьезным выражением лица взял в свои руки ее протянутую руку. — Надеюсь, у вас все в порядке.

— Все хорошо, благодарю. — Она так широко улыбнулась, словно надеялась отвлечь его внимание от своего старенького, выцветшего от многих стирок домашнего платья. — Ты выглядишь по-другому, гораздо лучше, с тех пор как я видела тебя последний раз.

Последний, раз они виделись полгода назад, перед его отъездом в Лондон. Загар, приобретенный за долгие годы пребывания в Индии и во время недавнего морского путешествия, уже немного побледнел, лицо было спокойным, его больше не искажала страдальческая гримаса, в глазах не было прежней боли, и София вдруг заметила, что он очень привлекательный мужчина. И теперь, когда он стоял так близко и все его внимание было обращено на нее, она вдруг почувствовала волнение, пульс участился, и она поняла, что краснеет. Скорей всего, это потому, что ей нечасто приходилось встречаться с мужчинами.

Каллум, наверное, считает ее полным ничтожеством, хотя, разумеется, никогда этого не покажет.

— Да, для меня это было тяжелое время, — признался он, — но я его пережил и сейчас способен с благодарностью вспоминать все хорошее, что было в прошлом, и думать о будущем.

Она заметила, что он все еще удерживает ее руку, но почему-то ей не хочется ее отнимать…

— Я рада, что боль уходит и душевная рана постепенно затягивается. Потерять брата — для любого тяжелая утрата, но лишиться брата-близнеца…

— Да, но не все это понимают, и я благодарен тебе за сочувствие. — Он положил ее руку на свой согнутый локоть. — Летний домик все еще стоит?

— Летний домик? О да, разумеется. — Ее удивила неожиданная перемена темы, и она не выказала неудовольствия, когда он повел ее вокруг дома. — Как странно, что ты помнишь о нем. Мы с Даниэлем любили там прятаться, сидели и думали, что родители не догадываются, где мы.

Домик стоял на прежнем месте, только немного обветшал. Двери были увиты мелкими желтыми розами. Когда-то она собиралась украсить ими свадебный наряд.

Двери были не заперты. Она открыла их и вошла, он последовал за ней, и они оказались в небольшом пыльном помещении.