Елена Арсеньева: Берег очарованный (Елизавета Кузьмина-Караваева, мать Мария)

И все-таки она не тотчас смогла понять свое новое назначение. Вернее — предназначение. Понадобилось еще несколько лет мирской жизни, прежде чем Бог снова «уронил свой крест» перед Елизаветой Скобцовой.

С мужем она разошлась. Смерть дочери уничтожила то, что привязывало их друг к другу. Гаяна, старшая дочь Елизаветы, выросла и стала убежденной коммунисткой. Она грезила возвращением в Россию, и друг семьи, писатель Алексей Толстой, сам недавно туда вернувшийся, помог ей.

Спустя два года Гаяна умерла от тифа в Москве. На сей раз мать даже не могла быть на похоронах. Ей оставалось молиться, писать стихи и мучительно решать: как жить дальше?

Постепенно Елизавета осознала, что утешение находит только в одном: утешая тех, кому на свете еще тяжелей, чем ей самой. Ей как-то удавалось находить для них слова, которые доходили до самого сердца. Удавалось передать свою неизбывную веру и надежду на то, что каждому человеку когда-нибудь откроется некий берег очарованный, очарованная даль… Как кстати вспоминались те давние слова! Повторяя их, она простила себя за то, что слишком сильно любила. Видимо, и это тоже была ноша, наложенная на нее Господом. Благая ноша…

Теперь она сама искала несчастных. Их было много среди русских эмигрантов. Правда, некоторым было мало слов.

Как-то она приехала в Пиренейские шахты, чтобы навестить русских шахтеров. Никаких слов они и слушать не хотели.

— Вы бы лучше нам пол вымыли да всю грязь вывезли, чем доклады нам читать, — злобно сказал один шахтер.

И Елизавета немедленно принялась за дело. Работала она усердно, но нечаянно окатила водой платье. Рабочие молча смотрели на нее. Потом тот человек, который только что говорил с ней так злобно, вдруг снял свою кожаную куртку и дал ей:

— Наденьте… Ведь вы вся вымокли.

Потом ее накормили обедом… и выслушали все, что она хотела сказать. Потом один из шахтеров признался, что совсем уж решился было покончить с собой, но теперь…

Это был первый урок для Елизаветы: сначала дела, и только потом слова. И все же она была недовольна собой.

«То, что я даю им, так ничтожно! — размышляла Елизавета. — Поговорила. Уехала да забыла. Но я не поняла, почему не получается полных результатов. Каждый из остальных требует всей вашей жизни, ни больше ни меньше. Отдать всю свою жизнь какому-нибудь пьянице или калеке, как это трудно!»

Не могла она в эти мгновения не вспоминать, как предлагала Блоку свою жизнь. Он не принял. А чем, собственно, «пьяницы или калеки» хуже перед лицом Творца? Разве они не достойны ее полной жертвы? И точно так же ей, лишившейся детей, стало казаться, что все оставшиеся в живых — ее дети. Большие и маленькие, взрослые и младенцы… Отдать себя им можно было, только отрешившись от всего земного, в молитвенном служении не столько Богу, сколько людям.

В марте 1932 года в храме Сергиевского подворья при парижском Православном Богословском институте Елизавета Юрьевна Скобцова, по первому мужу Кузьмина-Караваева, урожденная Пиленко, отложила мирское одеяние, облеклась в простую белую рубаху, спустилась по темной лестнице с хоров Сергиевского храма и простерлась на полу крестообразно.

С этого завтра начался путь матери Марии на улицу Лурмель, а потом и в пещь огненную.

Спустя несколько лет после того, как пепел матери Марии был развеян над землей, а дух отлетел в небеса, один из ее друзей, Григорий Раевский, увидел во сне, как она идет полем, среди колосьев, обычной своей походкой, не торопясь. Он бросился ей навстречу:

— Мать Мария, а мне сказали, что вы умерли!

Она взглянула поверх очков, с улыбкой и чуть лукаво:

— Ну, знаете, мало ли что рассказывают! Вот видите: я жива.

Новеллу о судьбе этой пары — «Возвращение в никуда» — можно прочесть в этой книге.

К слову сказать, Д. Кузьмин-Караваев шел путем, сходным с путем своей бывшей жены. В 192.2 году он был выслан из России, принял католичество, постригся, служил священником русского католического храма в Берлине, преподавал в колледже Св. Георгия под Парижем. Закончил свои дни в 1959 году в Ватикане, где был главным хранителем библиотеки.