Татьяна Романова - Мой талисман

– Сильных, умных людей, способных организовать жизнь своей семьи вне деревни, среди крестьян не много, обычно это те, кто при усадьбе помещика был обучен грамоте и ремеслу, они все наперечет и уже отпущены на оброк. Им смело можно давать волю, и они будут процветать. Но остальные могут жить только на земле, освобождать их без надела – оставить без куска хлеба. Сейчас помещик дает им землю, помогает во время неурожаев, отвечает за их жизнь и здоровье, – горячился Михаил, – а что им делать без этой опеки?

– Нужно всех крестьян освобождать, хотят – пусть уходят, не хотят – пусть остаются, – не соглашался Александр. – Я уже так поступил в своем имении Доброе под Киевом – ушли единицы. Все остальные остались, и так же работают на моих полях, только получают за это плату. Я и раньше давал всем зерно, сено, молодняк, а теперь плачу этим же за работу, только не всем поровну, как раньше, а кто сколько заработал. Сразу появились старательные работники, которые богатеют на глазах, а лодыри и пьяницы пусть им завидуют.

Алексей не стал вмешиваться в разговор, вопрос был такой болезненный, что на него не было готового ответа. Император Александр, вернувшись после победы над Наполеоном из Европы, теперь хотел, наконец, исполнить мечты своей либеральной юности и дать крестьянам свободу, но кроме молодых офицеров, побывавших с армией за границей, его желания не разделял никто. Дворяне по всей стране были едины во мнении, что этот шаг приведет к голодным бунтам и погубит страну. Против государя образовали круговую оборону. Его осуждали не только узколобые провинциалы, но и большинство представителей высшего света обеих столиц. Алексей видел, как друг его детства, тот, кого еще год назад называли Александром Благословенным, метался от решения к решению, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации, но все сильнее увязал в трясине противодействия и неудач.

Сам князь Черкасский поступал так же, как его зять Михаил: всех энергичных, грамотных крестьян, в которых он видел силу, чтобы пробиться в жизни, он давно отпустил на оброк, с тем, чтобы они становились на ноги. Каждому из успешных людей, кто приходил с просьбой о выкупе семьи, он давал вольную, не спрашивая денег. В качестве платы брал с вольноотпущенников обещание хранить это в секрете, чтобы не смущать тех, кто был не способен прокормиться самостоятельно. Остальные крестьяне в его имениях продолжали работать на земле, а князь старался внедрять сельскохозяйственные машины, облегчающие работу земледельцев. Успешный коммерсант, Алексей считал, что каждое действие, чтобы принести успех, должно быть в ладах с законом, поэтому он ждал, какое решение в этом вопросе примет император Александр.

Князь оглядел лица близких, собравшихся за столом. Лиза и Елена внимательно слушали разговор своих мужей, Катя что-то тихо говорила графине Апраксиной, и только Ольга, сидевшая рядом с ним, была непривычно задумчива. Их младшая сестренка была сама на себя не похожа: глаза опущены, сегодня за ужином она почти не говорила и совсем ничего не ела.

– Холи, что случилось? – тихо спросил Алексей. – Что тебя мучает?

Ольга подняла на брата глаза, закусила губу, как будто решаясь на что-то, а потом сказала:

– Алекс, мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно, что-то срочное? – забеспокоился князь.

– Нет не срочное, просто нужно поговорить, – вздохнула Ольга.

– Хорошо, ужин уже окончен, когда все пойдут в гостиную, приходи в мой кабинет, там и поговорим.

– Мне и Катя нужна, – призналась княжна, – я хочу поговорить с вами обоими.

– Похоже, что это серьезно, – заметил Алексей. – Катя нужна тебе, чтобы защититься от меня?

– Нет, просто в этом деле нужны вы оба, – упрямо настаивала княжна.

– Хорошо, – сдался Алексей, – мы позовем и Катю. Я теперь места себе не найду, пока ты не скажешь, в чем дело.

Князь вопросительно посмотрел на жену, и Катя тут же поднялась, приглашая всех в гостиную. Алексей подошел к ней, что-то тихо сказал на ухо и, вернувшись к Ольге, повел сестру в свой кабинет. Эту уютную комнату, доставшуюся ему от отца, он сохранил такой же, какой она была при князе Николае. Только теперь напротив большого портрета княгини Ольги Петровны с четырьмя дочерьми на фоне пышных цветников Марфина висел портрет Кати, написанный лучшим портретистом Лондона Томасом Лоуренсом. Его жена, в простом белом платье с косой, дважды обернутой вокруг головы, сидела на диване в их доме на Аппер-Брук-стрит, держа на коленях шестимесячную дочку и обнимая за плечи их маленького сына. Художник уловил ту сущность княгини, которую муж любил больше всего. Лоуренс написал прелестную, нежную девушку из южной российской усадьбы, которую Алексей встретил холодной зимой накануне войны. Князь с нежностью глянул на лицо жены и прошел к своему столу.