Сильвия Торп: Красавица и пират

Крейл одарил его высокомерным взглядом и, обратившись к лорду Ларчвуду, возобновил свой рассказ.

— Как вы знаете, — сказал он, — «Санто Розарио» попала в неистовый шторм, который, в ее-то состоянии да с командой из негодяев и трусов, не смогла выдержать. Когда стал вопрос о том, чтобы покинуть корабль, команда попыталась оставить своего капитана и его трех спутников на милость судьбы, и, только убив нескольких из них, Маунтхит и Барбикан умудрились посадить ее светлость и ее брата в одну из лодок. Испугавшись их решимости, люди принялись спасаться и, случаем ли или промыслом, далеко оторвались от лодки Маунтхита и его спутников, которые, когда наступил рассвет и буря стихла, остались одни. Сделали они и еще более трагическое открытие, поскольку маленький Джонатан был мертв. На самом деле в его слабом состоянии было чудом, что он вообще жил так долго. Однако, чтобы сделать мою историю как можно более краткой, — он многозначительно взглянул на Моргана, — я не буду рассказывать детали их прибытия на этот остров. Здесь они нашли пищу и воду. Казалось, их окончательное спасение было лишь делом времени. Но это было далеко не так. Не долго пробыв на острове, Барбикан, сам великий мастер искусства фехтования, спровоцировал Маунтхита в надежде избавиться от последнего препятствия между ним и леди Франсис. Они обнажили свои шпаги. Вот так, лорд Ларчвуд, ваш сын встретил свою смерть.

Граф повернул к нему серое и убитое горем лицо.

— А Барбикан? — спросил он, едва сдерживая свой гнев. — Клянусь Богом, если этот злодей еще жив…

— Успокойтесь, милорд, он мертв, — спокойно ответил Гидеон и прибавил: — Больше рассказывать нечего. Месяц назад «Чайка» зашла сюда для килевания, и Барбикану, благодаря его высокой репутации среди пиратов и искусству фехтования, кстати избавившему его от прежнего капитана, удалось захватить власть. Если бы не случай, который привел нас сюда, он вполне мог остаться безнаказанным!

— Это ложь! Каждое слово ложь! — воскликнула Франсис. — Они все живы. Все трое. Как вы не понимаете, что он лжет?

Гидеон вздохнул, словно эти повторяемые обвинения становились утомительными.

— Вы, разумеется, можете осмотреть корабль, — произнес он саркастически. — Возможно, это даже пойдет на пользу ее светлости. Она никак не может понять, что они на самом деле мертвы.

— И все же мне кажется, сэр, — сказал Морган, проигнорировав его предложение, — что ее светлость должна иметь хоть некоторые периоды ясности, иначе вы бы не были столь хорошо осведомлены касательно событий, произошедших уже после того, как «Санто Розарио» вышла из Порт-Рояля.

— Мой дорогой сэр Генри, — с готовностью подхватил Гидеон. — Не думайте, что рассказ, который вы только что услышали, полностью исходил из уст леди Франсис. От нее я мог узнать только разрозненные фрагменты истины, немного мне рассказала команда «Чайки», но большую часть был вынужден признать Криспин Барбикан, прежде чем мы его повесили.

— А, так вы повесили его? — встрепенулся сэр Генри, и в его глазах блеснула заинтересованность. — После того как он признался? — Он внезапно сел прямо, и в его следующих словах зазвучала угроза: — Послушайте, сэр, вы берете на себя слишком многое.

— Разве, сэр Генри? А как же эта несчастная леди? Неужели вы не понимаете, что она пережила? Ее брат умер, ее возлюбленный был убит у нее на глазах, сама она стала беспомощной добычей безжалостного человека. Боже, сэр, если этот негодяй мог бы умереть тысячью смертей, даже это бы не искупило его преступлений!

— Бедняжка! — Лорд Ларчвуд подошел к Франсис и нежно взял ее за руку. Его голос дрожал. — Я надеялся назвать вас дочерью, но Бог распорядился по-иному. Вам больше нечего бояться. Вы вернетесь со мной домой, в Англию, и со временем эти ужасные воспоминания померкнут и вы обретете покой.

— Сэр. — Франсис обернулась к нему и, положив ему руки на плечи, попыталась придать своему голосу убедительность. — Хэл не мертв. Я говорила и видела его только вчера, и мой брат и Криспин тоже живы. Я могу вам показать, где они заключены, если только вы согласитесь пойти со мной.

Граф похлопал ее по руке и нежно заговорил, словно с капризным ребенком:

— Я знаю, дорогая, я знаю, но вы не должны беспокоить себя подобными мыслями. Однажды, когда вы окрепнете, мы снова поговорим об этом. — Он оглядел своих спутников и покачал головой. — Бедняжка! Бедняжка!

Франсис вырвала руку и взглянула на него почти с ужасом.