Маргерит Кэй - Беспутный лорд

— Но, Кит, послушай, ничего не выйдет. Констанция и слышать не захочет о тебе. Если бы я знала, чем захочется наш разговор, я бы не пришла.

— Нет, я очень рад, что ты пришла. Ты окончательно прояснила ситуацию, и благодаря тебе я понял, что она любит меня, и этим объясняется все. Глупо было не видеть этого. Я благодарю тебя и твою подругу — леди Констанцию, хотя сделаю это лично, когда все устроится.

— О, не делай этого. Она тебя не примет. И ты не можешь жениться на обесчещенной девушке, подумай о своем добром имени.

— Ты мне постоянно твердила об этом. Но теперь надо думать о добром имени Клариссы. Она не обесчещена, мы просто немного предвосхитили события, но это не так уж необычно. Пусть все останется пока втайне, и предупреждаю, если услышу сплетни, то буду знать, кого винить. Все должно остаться между нами.

— Но я не понимаю, зачем тебе это? Ты не обязан на ней жениться.

— Слушай, Летти, я наконец-то понял, что люблю ее. Вот я и произнес эти слова. И не надо так смотреть на меня, хотя я и сам понимаю, что это самое удивительное и неожиданное, что случилось со мной в жизни. А теперь можешь идти, у меня тоже много дел.

Она поняла, что ее выставляют, и неохотно повиновалась.

Не успела Летиция отъехать, как он приказал подать экипаж и через пятнадцать минут сидел на высоком сиденье открытого фаэтона. Ему казалось, что пелена спала с глаз, его душила радость от внезапно свалившегося озарения. Кларисса, непредсказуемая, неудержимая и решительная, любит его. Он уже не пытался отрицать, что влюблен в нее безумно, любил с самого первого часа, но не отдавал себе в этом отчета, называл это страстью, вожделением, капризом и даже колдовством, отказываясь видеть правду. Но больше он не боится назвать вещи своими именами, если только это не слишком поздно. Если бы она только простила его.

Он нетерпеливо подгонял лошадей, но понадобилось полчаса, прежде чем он появился у дома Уоррингтонов.

Служанка в мятом чепце провела его в маленькую гостиную, где ее приняла увядшая женщина, чертами похожая на Амалию.

— Леди Мария, лорд Рейзенби перед вами. Мадам, я хочу увидеть Клариссу, с вашего позволения.

— Я поражена, милорд, что вы осмелились явиться в наш дом. Вы — бессовестный соблазнитель, — вдруг выпалила она, снова села на софу и, поднеся пузырек с нюхательной солью, неожиданно забилась в рыданиях.

Шум привлек служанку. Забыв, что у леди Марии есть все причины расстраиваться, он с интересом наблюдал за ее явным притворством. Тем временем вокруг поднялась привычная суматоха: с жжеными перьями, растиранием висков, сердечными каплями, когда лорд начал уже уставать от этой сцены, удивляясь, что нет Клариссы, дверь открылась, и она вошла. Увидев Кита, замерла на месте, потом вспыхнула до корней волос. Но когда заговорила, голос был ледяным.

— Не знаю, зачем вы явились сюда, лорд Рейзенби, вы видите, как ваше присутствие расстроило маму. Уходите, прошу, дайте мне привести ее в чувство.

— Бог мой, Кларисса, как ты можешь терпеть такие представления? Я безумно рад, что ты не похожа на свою мать. Она всегда так делает?

Кларисса не могла не улыбнуться:

— Нет, нет. Не всегда у нас все так плохо. Уходи, Кит, прошу, я написала тебе письмо, ты его, наверное, еще не получил. Когда ты прочтешь его, поймешь, что для твоих визитов больше нет причин.

— Я уже читал твое письмо, Кларисса, и поэтому я здесь.

Она подняла на него взгляд, забыв на время о манипуляциях с матерью.

— Но если ты прочитал его, то знаешь, что тебе нечего здесь делать. — Она снова повернулась к матери, стараясь с помощью служанки уложить ее. Но леди Мария вдруг выпрямилась:

— Кларисса! Я не разрешаю тебе разговаривать с этим чудовищем. Не смей оставаться с ним наедине!

— Все в порядке, мама, лорд Рейзенби уже покидает нас.

Он вышел вслед за ней в прихожую, но, когда она открыла входную дверь, чтобы выпустить его, взял ее за руку:

— Мне надо с тобой поговорить. Это срочно. У вас есть комната, где нас не побеспокоят?

— Мне больше нечего сказать тебе, Кит. Между нами все кончено, и я ясно написала об этом. Ты сам вчера дал понять весьма решительно, что не станешь предлагать дважды, если я откажусь. Я говорю — нет. И оставь меня. — Она побледнела, но голос был тверд, она не хотела показать своей слабости, главное, чтобы он не заметил, чего стоит ей отказать ему.

— Я все тебе скажу, дай мне всего несколько минут. Это очень важно, Кларисса, пожалуйста. Я даю слово, что не дотронусь до тебя, только поговорим.