Маргерит Кэй - Беспутный лорд

На следующее утро она проснулась с тяжелой головой, потому что почти не спала, думая о прошлом вечере. Она не могла забыть поцелуй Кита и свою неожиданную реакцию. Почему этот человек действует на нее так, что она теряет контроль над собой, оказавшись рядом? Чтобы унять жар в крови и немного привести в порядок мысли, она решила пройтись по парку. Вскоре причина стала ясна — наверное, первый поцелуй всегда так действует. У нее совсем нет опыта в любовных делах. Не из-за Кита, хотя он действительно очень привлекателен, а потому, что ее еще никогда не прижимал к своей груди ни один мужчина, ее никто еще не целовал, и новизна ощущений и эмоций потрясла ее.

Час спустя она вернулась и обрадовалась, что мать и сестра еще не вставали. Решительно отметая все мысли о Ките, она налила себе кофе, взяла еще теплую булочку и стала завтракать, постепенно успокаиваясь.

Вспомнила безжалостную, но верную характеристику, которую Кит дал сестре. Амалия примет предложение Кита, любое, вопрос в цене: чем выше будет предложена цена, тем охотнее она расстанется с невинностью и станет жертвой, если не его, то любого богатого наследника, который захочет расстаться с частью состояния, чтобы насладиться ее красотой и невинностью. И вдруг поняла, что, если случится чудо и Амалия получит Кита в мужья, ей это не понравится. Но не потому, что сама уже им увлечена, нет, а потому, что оба будут несчастны в браке. Амалия его не любит, и даже такой циничный волокита, как лорд Рейзенби, все же не заслужил такой жены. Нет, она должна воспрепятствовать и не дать им возможности соединиться, они не должны пожениться.

Амалия прервала ее мысли, внезапно ворвавшись в комнату. На щеках ее пылали пятна, она была в ярости. Непричесанная и еще не одетая, она с порога заявила, увидев сестру:

— Клэрри, вот ты где! Я тебя везде ищу, где ты была? Ты знаешь, я почти не сомкнула глаз сегодня. — Она бросилась в кресло, не обращая внимания на осунувшееся, озабоченное лицо сестры со следами бессонной ночи. Потянулась за булочкой и с отвращением бросила ее обратно в корзинку. — Они давно холодные! И кофе наверняка тоже. Надо сварить свежий. Где эта растяпа, вечно ее нет на месте, за что мы платим прислуге? Она меня терпеть не может, я знаю. Клэрри, как же я ненавижу нашу бедность!

Кларисса молча дернула шнурок звонка, вызывая служанку. Ей только не хватало истерик сестры. Но если нет способа их избежать, остается терпеть.

— Не смотри на меня как на избалованного ребенка. О, Клэрри, тебе не понять моих мук. Иногда мне хочется быть менее красивой. Лучше быть такой, как ты — просто хорошенькой.

Она с легкостью, мимоходом, обидела сестру, как привыкла делать, не замечая этого. Потом, отшвырнув стул, принялась бегать по комнате, заламывая руки.

— Да что с тобой, Амалия? Сядь рядом и расскажи.

— Я скажу тебе вот что, Клэрри. Я сыта по горло нашей жизнью. — Она остановилась перед зеркалом, взглянув, убедилась, что, несмотря на расстроенные нервы, ее внешний вид не пострадал и она прекрасна, как всегда. — В этом вся проблема. Я — красавица, так все твердят вокруг, но ведь эта красота для чего-то мне дана. Я должна выйти замуж за богача, вот моя цель и конец всем проблемам.

Амалия конечно же думала только о себе. Но когда было по-другому? И права ли она сама, бросая вчера в лицо Кита, что он расплачивается со всеми за любовь — с матерью, сестрой, любовницей. И вдруг пожалела, что она не такая, как Амалия. Сейчас было бы очень кстати получить от него материальное вознаграждение, когда на ее плечи обрушились карточные долги матери и забота о приданом для Амалии. Иметь что-то более существенное на обед, а не кролика с овощами каждый день. Слова Амалии эхом отзывались в ее голове.

— Мне нужны деньги. Я рождена для роскоши и не могу носить старые платья, не иметь драгоценностей, а мне уже восемнадцать! Я почти старая дева. Вот ты, Клэрри, какая судьба тебя ждет? Старой девы, гувернантки, или выйдешь за подагрического старика и проведешь свою жизнь, меняя ему корсеты. Я должна вырваться отсюда.

Голос ее поднялся до истерического визга. Лицо исказилось, стало красным, слезы хлынули градом, она стала совсем некрасивой. Наступила тишина, прерываемая тяжелыми рыданиями и всхлипываниями.

Наконец, и они прекратились, и когда Амалия подняла лицо от стола — она являла жалкое зрелище — с распухшими красными глазами, обвисшими волосами.

— Я сейчас в таком положении, что вынуждена хитрить и прибегать к коварным уловкам. И если меня кто-то осуждает, пусть это будет на его совести!