Кэтрин Харт - Огонь желания (Ласковая дикарка)

Изучающе разглядывая остальных индейцев, Таня невольно заметила, что, хотя они все внушали страх, они казались гордыми людьми. Это было видно по тому, как они держались, даже сидя верхом на лошадях. В большинстве своем они были высокими, в хорошей физической форме, с прекрасными мускулами. Тонкое строение лица четко определялось высокими скулами и прямыми носами, и Таня была благодарна за то, что они не разрисовали себя ужасными воинственными узорами.

Один молодой воин поравнялся с ними и что-то сказал ее захватчику глубоким, гортанным голосом. Разговаривая, он бросал на нее взгляд, и она сделала вывод, что его замечание касалось ее. Ее похититель отвечал ему на том же языке.

И хотя молодой мужчина не представлял собой большей угрозы, чем тот, на чьей черной лошади Таня ехала, она инстинктивно плотнее придвинулась к своему захватчику, как бы ища у него защиты. Возможно, это было всего лишь ее воображение, или он действительно крепче обхватил руками ее талию?

Опустилась ночь, и они ехали в темноте. Убаюканная монотонным движением лошади и продолжительной ездой, Таня, наконец, перестала стараться не смыкать веки. Она спала, опять поддерживаемая широкой бронзовой грудью. Она открыла глаза, но вокруг стояла такая темнота, что она тотчас была сбита с толку. Единственной реальностью была твердая стена мускулов сзади нее, железный обруч, сдерживающий ее спереди, тепло, исходившее от черной лошади. Когда ее глаза привыкли к темноте, она смогла различить тени деревьев по обе стороны их пути. Казалось, они поднимались вверх, поэтому она предположила, что они миновали равнину и приблизились к предгорью, которое она раньше видела.

Таня вздохнула и начала крутиться, пытаясь принять более удобное положение. Воин помог ей, пробормотав что-то неразборчивое ей на ухо. Она решила, что он велел ей сидеть спокойно. Неужели они никогда не остановятся, чтобы отдохнуть или поесть? Язык Тани был ватным, а живот давно прилип к позвоночнику. Нападение произошло под вечер, после того как путники разбили лагерь на ночевку, и Таня сожалела, что пропустила ужин. Не стоило беспокоиться о еде при таких обстоятельствах, в которых оказалась Таня, но она устала до мозга костей, ей ужасно хотелось есть и пить. И в довершение ко всему, она явно могла опозориться, если они вскоре не остановятся. Ей просто нужно было отыскать место, чтобы опорожнить мочевой пузырь до того, как он лопнет.

Когда они, наконец, остановились на полянке среди густых деревьев, Таня почувствовала, что ее мускулы не подготовлены. Воин опустил ее на землю, и не успели ее конечности привыкнуть к ее весу, как он грубо толкнул ее вперед к тому месту, куда сваливали других женщин. Он гортанно буркнул что-то немногословное, наверное, это был приказ оставаться на месте, а сам пошел привязать свою лошадь. Другие мужчины сделали то же самое, оставляя женщин в дрожащей от испуга куче в центре поляны. Враждебно настроенная, Таня теперь жалела, что они остановились, потому что пока они ехали, она чувствовала себя более или менее в безопасности. Теперь ее начинал охватывать ужас.

При виде такой трогательной картины Танин страх усилился. Розмари по-прежнему находилась в трансе от испуга и глупо уставилась в никуда. Остальные три, включая Сьюллен, тихонько плакали. Странным образом Таня ощутила свою отстраненность от них, она не плакала, не пряталась от действительности в оцепенении. Нужно признать, что она была напугана и не знала, от страха или усталости дрожат ее конечности, но внешне она выглядела спокойной. Страх перед неизвестной, неизбежной судьбой сделал ее золотистые глаза огромными, но страстное желание выжить, невзирая ни на что, сдерживало слезы.

Наполняемая состраданием, Таня обхватила руками дрожащую Мелиссу. Та прижалась к ней, всхлипывая. Мягким и таким дрожащим голосом, что Таня едва могла понять, она хныкала:

– О Господи, Таня, я так боюсь! Что с нами будет?

Таня легонько погладила ее по белокурой голове.

– Не знаю, Мисса, – ответила она. – Все зависит от них. – Она посмотрела на приближающихся индейцев.

Ее собственный воин с силой обхватил ее предплечье и увел ее по направлению к деревьям. Внутренне дрожа, она спотыкалась, почти бежала, приноравливаясь к его широким шагам. Как только они поравнялись с деревьями, он остановился и несколькими короткими жестами дал ей понять, что она может здесь оправиться.

Она тупо смотрела на него несколько секунд. Скромность превозмогла ее страх, и она показала ему рукой отвернуться. Сложив руки на груди, он продолжал упорно наблюдать за ней, не делая никакого движения, чтобы выполнить ее просьбу.