Сьюзен Джонсон: Соблазнительное пари

— Может быть, перерыв оказался слишком долгим для вас?

— А как у вас? — быстро спросил Симон Map таким тоном, словно имел право спрашивать.

— Я относительно невинна. С учетом обстоятельств.

— С учетом чего? — Он был резок, краток и почувствовал себя чем-то вроде оскорбленного мужа.

Жоржи засмеялась:

— С учетом изменения нравов со времен революции, с учетом того, что в обществе вдруг забыты правила приличия. С учетом того, что для многих моих подруг вступить в связь столь же просто, как и станцевать новый вальс.

— А вам — нет?

— Пока что — нет.

Он наконец улыбнулся, словно, играя в вопросы и ответы, услышал нужный ему ответ.

— До настоящего времени?

— Да, дорогой Map. Вы счастливы это слышать?

— Как ни странно — да. И я надеюсь, что вы не запланировали никаких свиданий на ближайшие несколько дней, поскольку мне захочется, чтобы вы были рядом со мной.

— Вы можете сказать это уже сейчас? Я думала, что вас трудно удовлетворить.

— Это так. Но я прислушиваюсь к внутреннему голосу. И потом, дело не в том, чтобы удовлетворить меня. Я знаю, как это сделать. То есть как и что мы оба должны сделать. — Симон медленно приблизился к ней и, перейдя на чувственный полушепот, добавил: — Вы только скажите, когда будете удовлетворены.

Он даже не дотронулся до нее, однако она почувствовала, что в ней заполыхал пожар. Ощущение было настолько острым и сильным, что она невольно выставила вперед руку.

— Простите, — извинился Симон и поднял Жоржи на руки с такой легкостью, будто она была невесомой. — Вам не удастся оттолкнуть меня. — Он стал целовать ее, пока нес к кровати, и поцелуи его становились все жарче и неистовее. Когда она тихонько застонала, обвила его шею руками и не менее горячо вернула ему поцелуй, он пробормотал у самых ее губ: — Не знаю, способен ли я сейчас на долгие ласки…

— Я тоже, — выдохнула она, потрясенная внезапно накатившей на нее волной вожделения, покраснев под его плотоядным взглядом и чувствуя себя наивной дурочкой от того, что с такой готовностью отдается самому отъявленному распутнику века.

— Тогда в следующий раз, — пробормотал он, очарованный ее стыдливым румянцем, возбужденный ее смятением и прикосновениями к ее соблазнительным миниатюрным формам. Положив Жоржи на кровать, он сбросил башмаки, быстро сдвинул вверх ее шелковые юбки и устроился совершенно по-домашнему между ее ног. Он в мгновение ока расстегнул свои брюки и, принося извинения за торопливость, направил руку к сладостной расщелине.

Он понял, что нет причин для извинений, уже через секунду, когда его пальцы встретились с горячими упругими губами; она была возбуждена в не меньшей степени, чем он; в расщелине было влажно и скользко, ее бедра были широко раздвинуты; она приподняла их, готовясь принять его. Когда он вошел в нее, они оба сладострастно вздохнули, словно оба всю жизнь только и ждали этого удивительного момента, словно знаменательные события Венского конгресса были всего лишь ненужным приложением к этой приятной неизбежности.

Она, задыхаясь, прильнула к нему, пока он постепенно, не торопясь, все глубже погружался в нее, и ее тугое тесное лоно постепенно уступало натиску его громадного ствола. Одна шелковистая плоть соприкасалась с другой, рождая ощущения сладостной боли, и казалось, что вся вселенная сузилась до их ощущений, до одного неистового плотского желания.

Когда наконец он окончательно вошел в нее, оба замерли. Какое-то невероятное, мучительно-сладостное чувство заполнило каждый нерв, каждую клетку, каждую пульсирующую жилку; всякое движение во вселенной остановилось. А затем — увы! — они вынуждены были снова вернуться из мира страсти в реальный мир.

— Черт бы побрал этих политиков, — шепотом проговорил он, возобновляя медленное движение внутри ее лона.

— Или меня, — пробормотала она с обезоруживающей улыбкой, начиная понимать, почему Симон Map имел такой успех у женщин.

— Об этом не может быть речи. — Он куснул ее за губы и снова до отказа вошел в нее.

Она застонала и крепко обвила руками его талию, чувствуя самые первые признаки приближения оргазма — быстрые, мгновенные подрагивания.

Он также ощутил в ее теле легкие набегающие волны и понял, что они оба скоро достигнут оргазма. Она тихонько застонала, и он, обняв ее за бедра, впился взглядом в ее лицо, наблюдая опытным глазом за тем, как она все ближе подходит к пику сладострастия. Прошло несколько секунд, Жоржи тихонько вскрикнула, затем этот вскрик перешел в долгий замирающий стон, что вызвало у него легкую улыбку удовлетворения.