Симон Map стоял не шевелясь возле стула, куда он бросил пальто, пока она не закончила объяснение.
— Значит, вы заработали по крайней мере серьги, — весело улыбнулся он. — Но поскольку я здесь, — продолжил маркиз, расстегивая сюртук, — нет никакого смысла терять бриллиантовое ожерелье.
— Вы меня неправильно поняли, — холодно отозвалась Жоржи, отступая от него на шаг.
— Я ушел от канцлера Пруссии и двух других приехавших на конгресс делегаций. И по всей видимости, чего-то не понимаете вы, — мягко возразил он, снимая сюртук и бросая его поверх пальто. Еле заметно улыбнувшись, Симон Map принялся расстегивать белый шелковый жилет.
— Я сейчас разбужу горничную, — пригрозила Жоржетта. — Вы не должны этого делать.
— Зачем же, я разбужу ее сам. — И без каких-либо колебаний, что напомнило Жоржи о его высоком положении в Вене, он разбудил горничную и быстро отпустил ее.
— Я могла бы устроить сцену, — сказала Жоржи, когда он, закрыв дверь, повернулся к ней. Во взгляде ее сверкнули искры гнева.
— Так почему же вы не сделали этого? — спросил маркиз, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос, даже если она сама и не знала.
Как прекрасна она была при свете свечей, гордая и гневная, с белокурыми волосами, которые словно нимб обрамляли ее красивое лицо, а ее шелковое цвета слоновой кости бальное платье оттеняло эту нимфоподобную красоту.
Напряженный, разгоряченный взгляд Жоржи скрестился с мягким взглядом маркиза, и, когда она заговорила, ее голос зазвенел от напряжения:
— Вы хотите знать правду?
Он улыбнулся:
— Сейчас она всех интересует в Вене. Давайте. Это очень занятно.
Прежде чем заговорить, Жоржи сделала бесшумный вдох. Мысли у нее смешались. Ведь честность во время свидания в будуаре была не просто удивительна, но и неуместна.
— Я обнаружила, что ваши чары действуют на меня, что я заинтригована вами. Мы оба знаем, что подобные слишком сильные эмоции могут быть большой помехой в ситуациях вроде этой. И я думаю, что лучше не вызывать осложнений.
— Каких, например? — спросил маркиз так тихо, что даже в тиши комнаты Жоржи с трудом его расслышала.
Неожиданная нежность его тона незамедлительно привела к тому, что пульс у нее заметно участился.
— Например, возникновения страстного влечения… или нежности. — Она проговорила это с грустной улыбкой. Подобная откровенность была просто неслыханна. — Возможно, вы сочтете эту мысль нелепой, а меня смешной, — пробормотала Жоржи. — Словом, будет на самом деле лучше, если вы уйдете раньше, чем я окончательно запутаюсь.
— Я все-таки останусь. — Симон Map неопределенно пожал плечами. — Не спрашивайте почему. У меня нет на это ответа.
— Если мы столь откровенны, — сказала она, решив, что теперь уже слишком поздно думать о такте и деликатности, — у меня еще один вопрос… Почему вы избегаете любовных связей в Вене?
— Откуда вы это знаете?
— По сплетням, разумеется, откуда же еще? Мои подруги и я обсуждали днем, уж не прячете ли вы где-нибудь любовницу.
— Не прячу. — Симон улыбнулся и, будучи полураздетым, стал вдруг похож на мальчишку. — А вы хотели бы стать ею?
— Не уверена, что это будет удачный выбор, — не задумываясь ответила Жоржи. — Вы слишком загружены работой.
— М-м-м, — промычал он, посмотрев на нее внимательным взглядом.
— Не смотрите на меня так. Это всего лишь шутка.
Похоже, маркиз направил свои мысли в другом направлении, и на его лице появилась обезоруживающая улыбка.
— Поскольку у нас есть несколько часов до зари и мне удалось отбиться от делегаций, вероятно, мы могли бы обсудить вопрос, насколько мы подходим друг другу для дружбы, — он бросил взгляд на кровать, — в более удобном положении?
— А если я скажу «Нет»?
— Тогда я обольщу вас своими чарами, — улыбнулся Симон.
— Я чувствую, что уже и без того подвергаюсь их воздействию.
— Как мило!
— Обычное явление для вас, я полагаю.
— Вовсе нет. Для меня эта ситуация весьма непривычна. Мне вообще не следовало здесь находиться… Следовало заниматься делами службы. — Он украдкой бросил взгляд на часы, стоящие на камине, и тут же извинился, добавив: — Должен признаться, что я пытался воспротивиться этому, упрекал себя за то, что уклоняюсь от обязанностей, когда объяснял свой отказ прусской и венецианской делегациям. — Он сжал пальцы, вероятно, испытывая смущение от своего внезапного порыва. — Так что, как вы можете видеть, я тоже не чувствую себя слишком уверенным. В каком-то смысле я чувствую себя новичком.
Читать дальше