Роберта Джеллис - Гобелены грез

Хью понимал: когда нет власти, чтобы подкрепить свое мнение, возражать бесполезно. Он понимал и тайные намерения кастеляна. Казалось, они возникли при первом появлении шотландцев… или еще до того, как прибыл отряд Саммервилля? Эта мысль не оставляла Хью. Сдать замок, который ему доверили, для того, чтобы принести пользу своему покровителю, для кастеляна было бы простительно, но договариваться заранее, при отсутствии угрозы, о передаче крепости врагу было в высшей степени подло. Проницательность, однако, не мешала Хью удивляться. С того времени, как он прибыл, в поведении кастеляна сквозило что-то странное.

Хью приехал в Уорк собрать долю хозяина от урожая и ренту от арендаторов. Обычно сэр Вальтер приезжал сам, заодно проверял свою собственность, выслушивал жалобы, инспектировал латников и оборонительные сооружения крепости, просматривал счета. На этот раз из-за обострившегося политического положения сэр Вальтер, чтобы собрать и переправить в Хелмсли все, что ему причиталось, послал своего главного оруженосца Хью. Вместо того, чтобы сразу представить бирки [9]и отдать распоряжения на подготовку к перевозке сыров, соленого мяса и других продуктов для сэра Вальтера, кастелян объявил, что слишком занят и не сможет приняться за дело ни сегодня, ни завтра. Он весело заявил Хью, что задержка на несколько дней не будет иметь никакого значения, и тот был вынужден бездельничать до понедельника, пока кастелян составит счета.

Приняв извинения, Хью одновременно был слегка раздражен замечанием кастеляна о том, что ему наверняка понравится побездельничать несколько дней, воспользовавшись отсутствием хозяина. Теперь, вкупе с твердым намерением принять условия Саммервилля, нежелание кастеляна выполнять свои обязанности перед сэром Вальтером стало выглядеть подозрительным. Одно подозрение порождало другие. Ясно, что условия сдачи, с бешенством думал Хью, содержат, по всей видимости, соглашение, по которому кастелян будет продолжать владеть Уорком… или получит равнозначную компенсацию… возможно, какое-нибудь поместье в Шотландии… Будут ли условия сдачи столь же великодушными для тех, кто настаивал на сопротивлении, оставалось под вопросом. Возможно также, что кастелян и не стремился срочно оповестить сэра Вальтера о том, что Уорк сдан королю Дэвиду. В этом случае, думал Хью, самого преданного оруженосца сэра Вальтера вряд ли отпустят в ближайшее время… а может быть, и никогда?..

Хью опустил голову, делая вид, что расстроен дурацким положением, в которое его якобы поставили доводы кастеляна. Затем, продолжая разыгрывать сконфуженность, которая заставляет его стушеваться, сделаться менее заметным, он постепенно отступил к группе, окружавшей кресло кастеляна, пока не оказался в тени. Именно теперь, знал Хью, этот человек погружен в поиски оправдания своих действий и, возможно, почти нашел его. Однако Хью не думал, что кастелян действительно глуп; если он проанализировал происшедшее, то вполне мог заподозрить что-то неладное в быстром согласии Хью и осознать, что тот не сломлен и все еще намеревается предупредить хозяина о потере Уорка.

Пока кастелян говорил об условиях, которые он выставит врагам за сдачу крепости, Хью тихонько продолжал отступать назад, а затем в нижний зал, пока не выскользнул за дверь. К его счастью, подъемный мост между бревенчатой башней на вершине холма и расположенной ниже стеной замка был еще опущен. Он не слыхал, чтобы кастелян отдавал приказание держать его поднятым, но ведь можно сделать это тайно. Раз такого приказа не было, то, возможно, не были отданы и другие специальные приказы.

Хью спустился по ступенькам, пересек мост без признаков спешки, хотя двигался со всей возможной быстротой, и направился к большому помещению во дворе замка, где квартировал бок о бок с латниками.

Здесь он сбросил плащ и устремился к сундуку, в котором хранились его оружие и доспехи, на ходу расстегивая свой пояс. Открыв сундук, он извлек кольчугу тонкой работы. Рука Хью погладила ее с такой же любовью, с какой он думал о том, кто сделал этот подарок. Для человека своего происхождения, думал Хью, он был необычайно облагодетельствован. Взамен отсутствующего кровного отца судьба сделала двух мужчин его отцами по сердечной привязанности. Его кольчуга дорогой выделки, которую Хью вряд ли мог бы когда-нибудь купить сам, была подарком Тарстена, архиепископа Йоркского, на чье попечение он был отдан своей умирающей матерью, когда ему было всего несколько часов от роду. Кому-либо, знавшему Тарстена, этот подарок мог показаться странным — ведь Тарстен был человеком поистине святым и не принадлежал к числу воинствующих епископов, — но для Хью это был знак подлинной добродетели его приемного отца. Тарстен не выкручивал ему руки ради удовлетворения своих пристрастий. Видя, что, несмотря на здравые убеждения, у Хью не было склонности к религиозной жизни, он не принуждал подопечного ребенка идти по стезе служения Богу. Наоборот, он отдал мальчика в семью сэра Вальтера, где Хью добился желанной цели — стал воином.