Барбара Картленд - Любовный узел

Лорд Брэнстон, напротив, горячо оплакивал свою жену. Он страстно любил ее, несмотря на то что она не смогла родить ему детей. А он очень хотел иметь сына. Ему хотелось бы иметь и дочь, которую он смог бы ввести в высшее общество, где сам занимал не последнее место.

Люси была более чем рада познакомиться с его высокопоставленными друзьями и быть представленной в Букингемском дворце. Она наслаждалась своей ролью хозяйки дома на Брук-стрит и огромного, внушительного особняка в провинции.

Она отлично знала, что больше всего на свете ее муж хотел иметь сына. И она была намерена подарить его ему, но, с ее точки зрения, важнее было сначала завоевать признание в свете. Ей хотелось, чтобы ее называли «эта остроумная леди Брэнстон», каковой она себя считала с редким самодовольством.

Чего она не ожидала и даже никогда не предполагала, так это того, что неожиданно влюбится. Едва увидев герцога Линдбрука, она поняла, что именно он тот человек, за которого она должна была выйти замуж.

Он был воплощением прекрасного принца, о котором она мечтала с ранней юности. И ее вовсе не волновало, что она была на несколько лет старше его, так же как и то, что герцог объявил о своем намерении никогда не жениться, какое бы давление ни оказывали на него родственники.

По мнению Люси, если уж она не могла выйти за герцога замуж, альтернатива была очевидна. Рано или поздно герцог поддастся ее чарам, поскольку за годы своего вдовства Люси достигла совершенства в искусстве обольщения.

До того как она во второй раз вышла замуж, у нее не было средств на достойную оправу «бриллианту», как она себя мысленно называла. К счастью, лорд Брэнстон оказался исключительно щедрым во всем, что касалось туалетов и драгоценностей. Теперь, когда она сверкала и переливалась, как рождественская елка, Люси была уверена, что ни один мужчина, не говоря уж о герцоге, не устоит перед ней.

Однако ей пришлось столкнуться с серьезным соперничеством. Представители высшего света во главе с принцем Уэльским вовсю наслаждались жизнью, несмотря на чопорное уныние, царившее в Виндзорском дворце. И не было ни одной великосветской дамы, которая не сочла бы за честь стать объектом внимания герцога Линдбрука.

Люси была уверена в своей привлекательности. Но ее совсем не радовала перспектива появляться повсюду в сопровождении молоденькой девчонки, которую ей придется опекать и которая, без сомнения, станет цепляться за нее, как ядовитый плющ.

Когда Люси оказалась наконец в своей спальне, она топнула ногой и гримаса гнева исказила ее прелестное лицо. Но тут она случайно бросила взгляд в зеркало и спохватилась. Она знала, что не может позволить себе предаваться подобным эмоциям — это непременно оставит морщины на ее нежной коже.

Усилием воли она заставила себя спокойно сесть за туалетный столик и стала внимательно всматриваться в свое отражение.

Безусловно, она была необычайно хороша собой. Золотистые волосы, которые она слегка подкрашивала, хотя об этом никто не догадывался, напоминали предзакатное солнце. В ее глазах, казалось, отражалась морская синева, а губы, о которых многие мужчины говорили ей, что они созданы для поцелуев, отличались совершенной формой.

— О чем мне беспокоиться, если я так выгляжу? — спросила себя Люси.

В то же время она понимала, какой обузой окажется для нее дебютантка, которая повсюду станет ее сопровождать. Эта мысль приводила ее в такое бешенство, что она готова была закричать.

Разумеется, эта надоедливая девица ни в коей мере не сможет соперничать с ней. Но Люси желала быть единственной звездой на небосклоне, чтобы герцог да и все остальные восхищались только ею одной.

Вернувшись в Брэнстон-Хаус, лорд Брэнстон сообщил жене, что Катрина приедет через три или четыре дня. Сначала Люси даже не поняла, что в намерения мужа входит держать девчонку при себе до тех пор, пока та не выйдет замуж.

— Не будет ли лучше, дорогой Артур, — сказала она, — если у твоей племянницы найдется гувернантка или надежная компаньонка, которая сможет пожить с ней за городом, пока не закончится лондонский сезон? В конце концов, бедная девочка сейчас в глубоком трауре и не сможет принимать приглашения даже на чай, не говоря уже о балах и приемах.

— А вот в этом ты ошибаешься, — ответил лорд Брэнстон.

Люси с удивлением взглянула на него, и он пояснил:

— Катрина сказала мне, что ни ее отец, ни моя сестра не одобряли обычая носить траур. По ее словам, они не верили в смерть!