Барбара Картленд - Замок в ущелье

«Мы были счастливы… так безмерно счастливы, пока папа был жив», — думала Леона.

Ричард Гренвилл умер совершенно неожиданно, от сердечного приступа, и жена его мечтала как можно скорее последовать за ним, не желая оставаться без него на этом свете. Она потеряла всякий интерес к жизни, впав в мрачную депрессию, из которой ее не могла вывести даже дочь.

— Иди, посмотри на цыплят, мама, — звала Леона, стараясь как-то отвлечь мать от грустных мыслей; в другой раз она просила ее помочь ей управиться с лошадьми; у них были две лошади, служившие им единственным средством передвижения.

Но все было напрасно. Миссис Гренвилл считала свою жизнь конченной и, сидя около дома, погруженная в свои воспоминания, только считала дни до того момента, когда она сможет, наконец, воссоединиться со своим мужем.

Мать как будто совсем забыла о ней и слишком поздно подумала, что следовало бы позаботиться о будущем своей дочери.

— Ты не должна умирать, мама, — в отчаянии воскликнула Леона однажды вечером. Ей казалось, что мать на глазах ускользает от нее в тот невидимый, призрачный мир, где ее ждет обожаемый муж.

Похоже было, что слова ее не произвели никакого впечатления на мать, она их будто и не слышала. Уже теряя надежду, Леона добавила:

— Что тогда будет со мной? Как я останусь одна, мама, что буду делать, если ты покинешь меня?

Вопрос этот, кажется, в первый раз во всей своей ясности предстал перед Элизабет Гренвилл.

— Ты не можешь оставаться тут, дорогая.

— Конечно, как же я буду жить здесь одна? — согласилась дочь. — К тому же, если ты умрешь, у меня не будет даже той маленькой пенсии, которую ты получаешь как вдова, и мне не на что будет жить.

Миссис Гренвилл прикрыла глаза; казалось, слово «вдова» больно ранило ее. Потом сказала:

— Принеси мне, пожалуйста, мои письменные принадлежности.

— Кому ты собираешься писать, мама? — с любопытством спросила Леона, подавая матери то, о чем она просила.

Она знала, что у них не слишком много знакомых. Родственники ее отца были из Девоншира, и они уже давным-давно умерли.

Мать родилась недалеко от Лох Левен, но еще до замужества осталась сиротой и жила с престарелыми дядей и теткой, которые умерли через несколько лет после того, как она вышла замуж и уехала в Англию.

Леона подумала, что, видимо, как с той, так и с другой стороны должны были остаться двоюродные братья и сестры, но она никогда их не видела и не переписывалась с ними.

— Я пишу той, — объяснила Элизабет Гренвилл дочери своим тихим, нежным голосом, — кто была ближайшей подругой моих детских лет.

Леона молчала, ожидая, что еще скажет мать.

— Мы с Дженни Макклеод росли и воспитывались вместе, — продолжала та. — Когда мои родители умерли, я каждый год проводила несколько месяцев в ее доме, а иногда она навещала меня. — По глазам ее было видно, что она перенеслась мыслями в далекое прошлое. — Родители Дженни ввели меня в свет; когда нам обеим должно было исполниться восемнадцать, они стали вывозить нас на балы в Эдинбурге, а когда я должна была уехать из Шотландии с твоим отцом, то единственное, о чем я жалела, так это о том, что не смогу больше видеться с Дженни.

— И ты ни разу не видела ее с тех пор, мама?

— Мы часто писали друг другу, — ответила миссис Гренвилл, — но потом… знаешь, как это бывает, Леона? Человек всегда откладывает на завтра то, что он должен сделать сегодня.

Она вздохнула, потом продолжала:

— К Рождеству от нее всегда приходило чудесное письмо и поздравление, хотя сейчас я припоминаю, что в прошлом году ничего не получила от нее.

Она на мгновение умолкла, затем продолжила:

— Тогда… да… я была слишком расстроена… просто обезумела, когда потеряла… твоего отца… И я почти ничего не помню, не помню, что было на Рождество.

— Ничего удивительного; это было ужасное время, мама, — согласилась Леона.

Отец ее умер в середине декабря, и у них, естественно, не было ни елки, ни подарков; Леона не позволила прийти даже святочным, боясь, что их веселые песенки будут неуместны и могут расстроить мать.

— Я сейчас пишу Дженни, — объяснила миссис Гренвилл, — чтобы попросить ее присматривать за тобой после того, как меня не станет, и любить тебя так, как мы любили друг друга, когда были еще детьми.

— Не говори об этом, мама, — умоляющим голосом сказала Леона. — Ты не можешь оставить меня. Я хочу, чтобы ты поправилась и жила со мной. Мы будем вместе вести хозяйство, заботиться о доме и о ферме.