— Я хочу сообщить вам один секрет, — конфузливо проговорил наконец Дик. — Только не смейтесь надо мною, обещайте мне это.
— Обещаю, — торжественно произнесла Вивьетта.
— Я подумываю принять участие в местной политической жизни, войти в сельский окружной Совет.
Вивьетта одобрительно кивнула головой.
— Сельский Гемпден, в одежде тори?
— Здесь всюду вносят политику. В Уэстгемптоне преобладают радикалы, которые наводняют Совет посторонними элементами. Ввиду этого возник консервативный комитет. Он собирается принять участие в дополнительных выборах, выдвинув кандидатом надежного честного человека. Я дал им понять, что готов принять кандидатуру, если они остановятся на мне. Мне приятно было бы явиться кандидатом. Это пустяки, но, право, это внесло бы хотя некоторый интерес в мою жизнь.
— Я совсем не думаю, что это пустяки, — возразила Вивьетта. — Сельский дворянин должен участвовать в местном самоуправлении. Надеюсь, что вы пройдете. Когда вы узнаете, что комитет остановил свой выбор на вас?
— Сегодня вечером он заседает. Я должен узнать сегодня же или завтра утром.
— Вы очень интересуетесь этим?
— Очень, — ответил Дик, прибавив не без гордости: — Это моя собственная идея.
— Но вы стремитесь к этому не так, как уехать за границу?
— Ах это! — вскричал Дик. — Отъезд за границу, это самое сокровенное желание моей души, если, впрочем, не считать еще одну мечту. И кто знает? Может быть, он даст мне возможность осуществить эту мечту…
Звон гонга в доме прозвучал в тихом июньском воздухе. Вивьетта поднялась со скамейки.
— Мне надо привести себя в порядок к завтраку.
Они вместе направились к дому. Расставаясь с Диком, Вивьетта положила ему руки на плечи.
— Будьте благоразумны, Дик, и не огорчайтесь при виде манер Остина, которые вы называете непринужденными. Он страшно любит вас и ни за что на свете не захочет вас обидеть.
За завтраком, однако, Остин, совершенно этого не подозревая, огорчил его тем, что царил в собравшемся обществе, что вел оживленную беседу с Вивьеттой о предметах, которые Дик не понимал, о местах, в каких он не бывал, о книгах, какие ему не приходилось читать, и о картинах, какие он никогда не видал. Это была не зависть — ему просто было больно. Он не сердился на Остина за его ученость и блестящие качества. Но сердце его совсем упало при виде того, как близки друг к другу Остин и Вивьетта в их веселом мирке и как далеки они от него. Миссис Уэйр занимала Екатерину Гольройд тихим разговором о кухарках и причетниках, тогда как другие двое вели оживленную беседу, то легкомысленную, то серьезную, перескакивая с одной темы на другую, а бедняга Дик оставался все время немым, как рыба и та котлета, которую он ел. Он сидел в верхнем конце стола, а миссис Уэйр напротив него. По правую руку от него сидела Екатерина Гольройд, налево — Вивьетта, а между нею и матерью поместился Остин. Среди разговора Вивьетты с Остином и м-с Уэйр с Екатериной он чувствовал себя одиноким и заброшенным. Екатерине как-то удалось прервать бессодержательную болтовню м-с Уэйр, и она, охваченная жалостью к нему, спросила, когда он думает выполнить свое обещание и показать ей свою коллекцию оружия и доспехов. Дик просветлел. Эта коллекция была единственным живым интересом в его жизни, если не считать природы. Ему досталась по наследству недурная фамильная коллекция, и он при случае пополнял ее, насколько позволяли это его скудные средства. Он много читал в этой области и хорошо знал свой предмет.
— Когда вам угодно, Екатерина, — сказал он.
— Сегодня днем?
— Боюсь, вещи надо почистить и привести в порядок. Я в последнее время запустил их. Назначим на завтра днем. Тогда все будет блестеть и в полной красе для вас.
Екатерина согласилась.
— Я так часто бываю здесь и еще ни разу не видела вашу коллекцию, — сказала она. — Это кажется странным, если иметь в виду, как давно мы знаем друг друга.
— Я получил ее только после смерти отца, — объяснил Дик. — А с того времени вы не так часто бывали здесь.
— Только в последний свой приезд я открыла, что вы интересуетесь коллекцией. Вы держали это про себя. Вернувшись в Лондон, я услыхала, что вы слывете большим авторитетом в этой области.
Загорелое лицо Дика покраснело от удовольствия.
— Я кое-что знаю о предмете. Видите ли, ружья, сабли, пистолеты — это в моем духе. Я люблю убивать. Мне следовало бы быть военным, только я не мог выдержать экзамены, так что мне осталось заинтересоваться старым оружием и убивать лишь в своем воображении.
Читать дальше