Уильям Локк - Вивьетта

— Он может дать нам совет и помочь исправить это безобразие, — ответила миссис Уэйр.

Конюшня эта уже некоторое время служила предметом спора. Старая совсем развалилась, и Дик, превратившись в архитектора, самостоятельно построил новую. В качестве приюта для животных она была сравнительно недурна, но в виде пристройки к помещичьему дому елизаветинской эпохи она была доступна неблагоприятной критике. Остин, только что приехавший из Лондона провести свой праздничный отдых у домашнего очага, обещал матери осмотреть ее и дать свой отзыв.

— Но что понимает Остин в конюшнях? — спросила Вивьетта, когда Дик отошел, направляясь отыскивать брата.

— Остин понимает решительно все, моя милая, — убежденно ответила старуха. — Остин не только блестяще умный человек, но и выдающийся юрист, а юристы должны знать все. Дайте мне руку, голубушка, и пройдемся немного, пока они придут.

Через несколько минут Дик вернулся с Остином, которого он застал задумчиво курящим сигару перед конюшней. Дик выглядел угрюмо, тогда как лицо Остина сияло; он быстро подошел и, с сигарой в руке, наклонился к матери. Она обвила руками его шею, нежно поцеловала его и осведомилась, хорошо ли он спал, не испытывает ли каких-нибудь неудобств и понравился ли ему завтрак.

— А от Остина не пахнет табачным дымом, матушка? — спросил Дик.

— Остин, — ответила м-с Уэйр, — умеет так курить, чтобы от него не пахло.

Остин весело рассмеялся.

— Я уверен, что, если бы я упал в пруд, вы сказали бы, что я сумею вылезти из него сухим.

Дик обернулся к Вивьетте и пробормотал не без горечи:

— А если бы я упал в сухую яму, она сказала бы, что я вылез из нее весь в грязи.

Вивьетта, тронутая его огорчением, ласково сказала ему:

— Сухой или мокрый, вы остались бы тем же милым старым Диком.

— Ну, а как конюшня? — спросила м-с Уэйр.

— О, она не плоха. Она не без достоинств, но… — добавил Остин, с улыбкой обращаясь к брату, — матушка придирчива, ты знаешь, и архитектура несколько, скажем, в стиле рококо действует ей на нервы. Не лучше ли просто сломать эту штуку?

— Как хочешь, — угрюмо отозвался Дик. Он всю свою жизнь уступал Остину. Какой смысл спорить с ним в данном случае?

— Отлично. Я пришлю молодого Репсона, архитектора, он набросает проект. Не беспокойся, старина, я займусь этим делом.

Молодой, веселый, изящный, опьяненный удачей в жизни и сознанием своей независимости, он не заметил, как сдвинулись брови Дика и затем еще мрачнее нахмурились, когда он обратил свой откровенно восхищенный взор на Вивьетту и увлек ее в оживленный веселый разговор. Не обратил он внимания и на безнадежную и унылую походку Дика, ушедшего рассматривать с грустью развенчанную гордость его сердца — осужденную конюшню.

Но Вивьетта, в противоположность Остину подметившая разочарование Дика, скоро отошла и присоединилась к нему перед бесформенным деревянным сараем.

— Идем, пройдемся по саду.

Он дал увести себя через ворота двора конюшни. Вивьетта стала говорить ему о саженцах яблони. Дик молча слушал ее, потом не выдержал.

— Это возмутительное безобразие! — вскричал он.

— Да, безобразие, — согласилась Вивьетта. — Но вы не должны корчить такую кислую физиономию, раз я здесь специально для того, чтобы утешить вас. Если вы не рады видеть меня, я вернусь к Остину. Он гораздо интереснее вас.

— Согласен. Да, идите к нему. Я — глупец. Я — ничтожество. Нет, не уходите, Вивьетта, простите меня, — вскричал он, схватив ее за руку, когда она с некоторым высокомерием повернулась. — Я не хотел это сказать, но, право, у меня нет больше сил терпеть это.

Вивьетта села на скамейку под молодой яблоней.

— Что именно?

— Все. Свое положение. Непринужденные манеры Остина.

— Но они как раз делают его очаровательным.

— Да пропади он! А моя непринужденность делает меня похожим на гиппопотама. Послушайте, Вивьетта. Я люблю Остина, Бог свидетель… Но всегда во всю мою жизнь, его ставили на первое место передо мною. В его пользу были все шансы; на мою долю ничего не оставалось. И отец, пока он был жив, и мать всегда носились с Остином. Он шел первым в школе, когда я, старший брат, был неотесанным мальчишкой в одном из младших классов. Он блестяще окончил университет, вступил в свет и делает себе состояние. А я способен лишь ездить верхом, стрелять и вести жизнь в деревне. Я застрял здесь, обладая лишь этим заложенным домом и сотней фунтов в год, какие мне удается извлечь от арендаторов. Я даже не являюсь душеприказчиком отца. Эта роль предоставлена Остину. Остин выплачивает матери ее ренту, обусловленную ее брачным контрактом. Если дела идут плохо, посылают за Остином, чтобы он их наладил. Ему, по-видимому, никогда не приходит в голову, что это мой дом. Да, конечно, я знаю, что он платит проценты по закладной и оказывает матери денежную поддержку… в этом и унижение.