Уильям Локк - Вивьетта

— Еще до того, как я захочу иметь с вами дело, — ответила Вивьетта, слыхавшая, как Дик в самых резких выражениях высказывал свое мнение о лорде Банстеде, — вам придется навсегда отказаться от бутылки и… и еще одно и большими буквами…

Лорд Банстед, не будучи искушен в литературных намеках, выпучил глаза. Вивьетта расхохоталась.

— Я вам переведу, если хотите. Вам придется отказаться от чрезмерного употребления шампанского и виски и вести внешне приличную жизнь.

В ответ на это лорд Банстед назвал ее чертенком и в гневе уехал в Лондон, где возил ужинать в рестораны кудрявых девиц. Вернувшись в имение, он снова предложил Вивьетте свой титул и, будучи вторично отвергнут, опять назвал ее чертенком и вернулся к отдельным кабинетам ресторанов. Он повторил свое предложение в третий и четвертый раз; и теперь до Вивьетты дошли сведения, что он живет в Фарфельде, скучая до последней степени в ученой библиотеке своего отца.

— Я думаю, он приедет сюда сегодня, — сказала Вивьетта.

— Зачем вы поощряете его? — спросила Екатерина.

— Я совсем не поощряю, — возразила Вивьетта. — Я немилосердно браню его. Если я бываю кокеткой, то только с настоящими мужчинами, а не с каким-то продуктом химической лаборатории.

Екатерина опустила свою работу и с упреком посмотрела своими голубыми глазами на девушку.

— Вивьетта!

— Ах, она шокирована! Святая Нитуш шокирована! — затем она вскочила и, наклонившись над Екатериной, поцеловала ее. — Простите, дорогая, — сказала она с милым раскаянием. — Я знаю, так не годится говорить, это отвратительно и неженственно, но мой язык иногда не слушается моих мыслей. Простите меня.

В это время мужчина в грубой шерстяной куртке и высоких сапогах, появившийся со стороны конюшен, пересек площадку и, спустившись с лестницы, направился через лужайку к обеим женщинам. У него были массивные плечи и толстая, сильная шея, жесткие рыжеватые волосы и несколько более светлые усы. Его голубые глаза своим странным детским выражением выделялись на загорелом и обветренном лице. Он слегка волочил ноги, как человек, привыкший к седлу. Это был Дик Уэйр, старший из братьев и наследник былого состояния, заложенной усадьбы и земель; он выглядел неудачником, человеком, неспособным, несмотря на свои мускулы и мышцы, бороться с обстоятельствами.

Вивьетта оставила Екатерину за ее рукодельем и пошла навстречу ему. Это непроизвольное движение заставило просветлеть его глаза. Он вынул изо рта коротенькую трубку, которую курил.

— Я только что осматривал новую кобылу. Она одно великолепие. Я сознаю, что не должен был покупать ее, но она стоила так дешево… А что поделаешь, когда лошадь предлагают за четверть цены?

— Ничего другого, милый Дик, как заплатить за нее вчетверо больше того, что можешь затратить.

— Но нам все равно надо было купить новую лошадь, — стал серьезно доказывать он. — Мы не можем разъезжать по округе в тележке с ослом. Если бы я не купил лошадь, это сделал бы Остин, заботясь о чести семьи. Я иногда люблю чувствовать себя независимым от Остина.

— Я бы хотела, чтобы вы были совсем независимы от Остина, — проговорила Вивьетта, шагая рядом с ним по лужайке.

— Не могу, пока живу тут, ничего не делая. Но если я отправлюсь в Канаду или Новую Зеландию, как собираюсь, кто будет заботиться о матери? Я связан по ногам.

— Я буду заботиться о ней, — сказала Вивьетта. — А вы станете писать мне милые длинные письма, рассказывая в них, как вам живется, а я буду посылать вам милые краткие бюллетени, и мы все будем очень счастливы.

— Вам хочется избавиться от меня, Вивьетта?

— Мне хочется, чтобы исполнились ваши задушевные желания.

— Вы хорошо знаете, чего хочет мое сердце, — сказал он нерешительно.

— Как же, разводить овец или охотиться, или рубить деревья в дремучих лесах, — ответила она, сдержанно приподняв брови. — Ах, Дик, не дурачьтесь. Смотрите, вот как раз идет мама.

С легким смешком она ускользнула от него и взбежала по ступенькам, чтобы встретить старую даму, болезненной наружности, которая, опираясь на палку, только что начала свою утреннюю прогулку по террасе. Дик угрюмо последовал за ней.

— Доброе утро, матушка, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Миссис Уэйр подставила щеку и без особенного удовольствия приняла его поцелуй.

— Ах, как от тебя пахнет табаком, Дик. Где Остин? Пожалуйста, отыщи его. Я хочу узнать, что скажет он о конюшне.

— Что может он сказать, матушка?