Уильям Локк - Вивьетта

— Вы разве не рады, Екатерина? — спросил он с эгоизмом мужчины.

— Конечно, мне следовало бы радоваться… за вас. Но не могу я и не огорчиться немножко. Я знала, разумеется, что рано или поздно вы влюбитесь, только я надеялась, что это будет позже. Но что поделаешь? Это неизбежный конец дружбы, подобной нашей.

— Я отнюдь не усматриваю такого конца, — сказал он. — Дружба наша будет продолжаться. Вивьетта очень любит вас.

Она взяла с блюда персик, повертела его в руках, рассеянно рассматривая, а затем осторожно положила на место.

— Дружба наша, разумеется, не порвется. Но особенное свойство ее, оттенок сентиментальности в сознании нераздельного обладания исчезнет, не правда ли?

Остин поднялся и в некотором смущении нагнулся над стулом Екатерины.

— Вы огорчены, Екатерина?

— О, нет! Вы были таким нежным, верным другом мне в течение мрачной и одинокой поры, вносили солнечный свет в мою жизнь именно тогда, когда я в этом больше всего нуждалась… Я была бы неблагодарной женщиной, если бы не радовалась вашему счастью. К тому же, мы были только друзьями…

— Только друзьями, — повторил Остин.

Она уже улыбалась ему, и он уловил лукавый огонек в ее глазах.

— И однако минувшей зимою был вечер…

Его лицо залил румянец.

— Не заставляйте меня краснеть. Я помню тот вечер. Я пришел к вам, совсем разбитый от усталости, с перспективой обеда в клубе и скучного вечера над бумагами, и застал вас сидящей у пылающего камина — образ покоя, комфорта и общительности. Готов думать, что довершил дело приятный запах горячих гренков с маслом. Я был близок к тому, чтобы просить вашей руки.

— А я чувствовала себя в этот вечер особенно одинокой, — засмеялась она.

— Приняли бы вы мое предложение?

— Вы думаете, добросовестно спрашивать теперь об этом?

— Мы ведь с самого детства всегда были откровенны друг с другом, — возразил он.

Екатерина улыбнулась.

— Приняла ваше предложение Вивьетта?

Он с веселым смехом отпрянул от нее и закурил папиросу.

— Ваше женское лукавство делает вам честь, Екатерина.

— Согласилась она?

— Ну нет… не совсем…

— А согласится?

Он ударил ладонью по столу.

— Клянусь небом, я заставлю ее! В течение своей жизни я почти всегда добивался того, чего хотел, и было бы нелепостью, если б не добился того, что мне дороже всего на свете. Ответьте на мой вопрос, милая Екатерина, — продолжал он свой допрос, — вышли ли бы вы за меня?

Улыбка сбежала с лица Екатерины. Она не могла теперь ответить другим вопросом, как это сделала раньше, а ответ грозил разоблачениями. Она сказала очень серьезно и нежно.

— Я сделала бы, Остин, как всегда делала, что бы вы ни попросили меня. Я рада, что вы не просили меня выйти за вас… очень рада… вы ведь знаете, что любовь, какую женщина дает мужчине, умерла во мне.

Он взял ее руку и поцеловал ее.

— Вы самый верный друг, какого когда-либо имел мужчина, — сказал он.

Водворилось недолгое молчание. Остин смотрел в окно, а Екатерина отерла слезы, выступившие на ее глазах. Совсем не для этой сентиментальной сцены пришла она сюда. Скоро она с решительным видом встала и подошла к Остину к окну.

— Именно с верным другом я и хотела поговорить. Предостеречь вас.

— Относительно чего?

— Относительно Дика. Остин, он тоже безумно влюблен в Вивьетту.

Остин недоверчиво уставился на нее.

— Дик влюблен… влюблен в Вивьетту?

Он разразился бурным смехом.

— Милая Екатерина, что вы, это нелепо! Это абсурд! Это так смешно!

— Это серьезно, Остин.

— Нет, серьезно, — продолжал он с смеющимися глазами, — подобная идея и не мелькнула бы в деревянном черепе старины Дика. Вы, милые женщины, всегда выдумываете романы. Он и Вивьетта стоят на той же ноге, как и в ту пору, когда впервые узнали друг друга: она — сказочная принцесса, он — бурый медведь. Она заставляет его танцевать на задних лапах, он хочет облапить ее, она бьет его по носу, и он рычит.

— Предостерегаю вас, — настаивала Екатерина. — Влюбленные бурые медведи опасны.

— Но он не влюблен, — легкомысленно возражал он. — Будь он влюблен, он стремился бы оставаться подле Вивьетты. Но он, по-видимому, горит желанием покинуть всех нас и отправиться за море пахать землю и разводить скот. Жизнь, какую ему приходится здесь вести, причуды милой матушки и разные другие мелочи, в конце концов, подействовали на его нервы. Удивляюсь, как это бедняга сумел выдержать так долго. Вот что не ладно с ним, а вовсе не несчастная любовь.