Уильям Локк - Вивьетта

Остин, будучи ближе всех к двери, открыл ее, чтобы пропустить дам. Вивьетта, шедшая позади остальных, взглянула на него самым чарующим взглядом.

— Не задерживайтесь долго, — проговорила она.

Не успел Остин сесть на свое место, как Дик подскочил к нему.

— Послушай, Остин. Мне нужно поговорить с тобой.

— В чем дело?

Дик вынул сигару, откусил ее кончик и, увидев, что сорвал нечаянно ее оболочку, сердито швырнул ее в камин.

— Мой милейший, — заметил Остин, — в чем дело, что ты так нервничаешь?

— Мне нужно поговорить с тобой, — повторил Дик. — Поговорить о том, что имеет для меня большое значение, для всей моей жизни. Я должен положиться на твое великодушие.

Остин, весьма добродушно настроенный, засунул руки в карманы и с снисходительной улыбкой посмотрел на Дика.

— Не надо, старина, я знаю все. Вивьетта все мне рассказала.

Дик, отуманенный страстью, в изумлении уставился на него.

— Вивьетта сказала тебе?

— Конечно. Почему нет?

Дик бросился к двери — для них обоих лучше, если он уйдет. Остин, оставшись один, засмеялся с ласковым чувством. Милый старый Дик! Нехорошо мучить его, но зато как будет выглядеть завтра его честное лицо! Когда горничная принесла кофе, он с удовольствием его выпил, совсем забыв на этот раз о его дурном качестве.

В доме, однако, был человек, ясно видевший происходящее. И чем яснее он видел, тем менее удовлетворительным считал положение вещей. Человек этот был Екатерина Гольройд, не безучастный наблюдатель событий и близкий друг всех членов семьи. Она знала последнюю с самого детства, проведенного в соседнем крупном имении, которое давно уже перешло от ее родственников в чужие руки. Она знала Вивьетту с той самой поры, как та, переваливающимся трехлетним ребенком впервые появилась в Уэйр-Хаузе. Она росла вместе с обоими братьями. До ее замужества здесь был ее второй домашний очаг. Ее замужняя жизнь, проведенная главным образом за границей, несколько ослабила эту близость. Но когда она стала вдовой, эта близость возобновилась после первых нескольких месяцев безнадежного горя, хотя ее визиты сюда были сравнительно редки. С другой стороны, ее маленький изящно меблированный дом в Лондоне, на площади Виктории был всегда открыт для тех из членов семьи, кому приходилось бывать в столице. Здесь чаще всего бывал Остин, живший тут круглый год, если не считать летних каникул и мимолетных посещений деревни. Глубокая привязанность связывала их, хотя, пожалуй, ни тот, ни другой отчетливо не сознавали всей ее глубины. Питать чисто братское чувство к женщине, которую вы любите и которая не является вашей сестрой, и проявлять чистое чувство сестры к мужчине, которого вы любите и который не является вашим братом, — это ведь идеал душевных переживаний, столь трудно достижимый в нашем почтенном, но разделенном на два пола обществе.

В течение мрачной поры первого периода ее вдовства только деликатному такту и дружбе Остина она была обязана первыми слабыми проявлениями интереса к жизни. Это он пробудил в ней сознание внешнего мира, понимание того, что, хотя покрыто тучами ее небо, на земле есть еще солнечный блеск. Он был ее признанный друг, союзник и советник, всегда готовый помочь ей, и сердце ее горело несколько экзальтированной благодарностью всякий раз, когда она смотрела на него.

Екатерина успела подняться лишь до половины лестницы, направляясь к м-с Уэйр, чтобы читать ей вслух, когда увидела Дика, выходящего из столовой с перекошенным и гневным лицом, с вздувшимися на его толстой бычьей шее жилами. Она испугалась. Скоро должно произойти что-нибудь безумное и отчаянное. Она решила предостеречь Остина. Извинившись перед миссис Уэйр, она спустилась в столовую и застала там Остина в самом игривом и радостном настроении духа. Очевидно, между братьями не было серьезной стычки.

— Можно занять вас на несколько минут, Остин?

— Хоть на тысячу, — весело отозвался он. — Что-нибудь неблагополучно?

— Дело не во мне, — сказала она.

Он лукаво заглянул ей в глаза.

— Знаю. Вы имеете в виду Вивьетту. Сознайтесь.

— Да, — ответила она сдержанно, — я думаю о Вивьетте.

— Вы поняли. Впрочем, я и не скрываю этого. Вы можете предполагать самое худшее. Я по уши и безнадежно влюбился в нее. Теперь я в вашей власти.

Начало было совсем не таково, как ожидала Екатерина. Он вырвал инициативу из ее рук и дал желательное ему направление разговору. Она не предвидела столь прямого признания. Она почувствовала некоторое огорчение и что-то кольнуло ее в сердце. Она вздохнула.