Губы Чартера изогнулись в улыбке. Можно ли придумать лучшую месть, чем расстроить надежды, которые дядя лелеет в отношении Жонкиль? Это заставит его страдать... глубоко страдать.
«Жонкиль не знает, кто я, — размышлял Роланд мрачно. — Она слышала о распутном племяннике, но не знает его имени. Она простодушный ребенок, и с ней будет легко справиться. Я мог бы заставить ее влюбиться в себя... уговорить ее выйти замуж за меня, тайно... а затем сообщить моему дорогому дядюшке... потом...»
Почему бы и нет? Это была бы хорошая месть. Конечно, это несправедливо по отношению к девушке. Она не причинила ему никакого вреда. Зачем причинять вред ей?
«Но я не сделаю ей ничего плохого. Я буду добр к ней, — говорил Роланд себе. — Мне скучно с ней, но она хорошая малышка, к тому же очень миленькая».
Замысел развивался в его мозгу и волновал. Он рисовал в своем воображении ярость дяди и досаду, что его любимая приемная дочь вышла замуж за «паршивую овцу». Это было бы гениально... Ничто не могло бы расстроить Генри Риверса больше. А что потом? Он не допустит, чтобы Жонкиль голодала... он простит ее... будет вынужден простить и его, Роланда, который таким образом вернет все, что у него так несправедливо отняли.
Эта мысль ни на минуту не покидала Роланда и, наконец, завладела им полностью. Он должен заставить Жонкиль полюбить себя... Почему он сомневается? Почему мысль о невинности и счастье Жонкиль должна удерживать его? Он будет добр к ней... многие женщины любили его и желали его до сумасшествия. Ну, если он заставит Жонкиль полюбить себя, он женится на ней, он позаботится, чтобы она была счастлива...
Жонкиль еще безмятежно ела мороженое, не подозревая о сомнительных замыслах, зреющих в голове «самого привлекательного мужчины в Лондоне», а Роланд уже составил план действий. Жребий был брошен... И если Роланд Чартер решал что-то, он никогда не отступал.
Он взял у Жонкиль тарелочку из-под мороженого и протянул руку.
— Пойдемте еще потанцуем, — сказал он.
Ее глаза заблестели.
— О, вы действительно хотите снова танцевать со мной? Но я так — так плохо танцую.
— Ерунда. Вы слушаетесь меня и вы легкая, как перышко, — сказал он. — Пойдемте.
Когда Роланд своим властным голосом говорил «пойдемте», какая женщина могла отказать ему? Конечно, не Жонкиль, которая видела очень мало мужчин и никогда не встречала такого, как Роланд. Старая миссис Риверс внушала ей необходимость быть твердой и благоразумной. До сегодняшнего вечера она была почти бесполым существом, просто ребенком. И какие шансы были у нее устоять перед чарами глаз и ласкающего голоса Роланда Чартера? Более опытные женщины поддавались его обаянию, а он разбудил в ней все романтические чувства, все опасные мечтания, которые дремали в ее душе.
Танец еще не кончился, а Жонкиль уже была влюблена в Чартера, взволнована его улыбкой, легким прикосновением его руки к ее талии, а также фейерверком веселых, циничных шуток, которые так и сыпались из него и которые приводили ее в восторг, хотя она едва ли понимала их.
Какие шансы у нее были устоять? И Роланд Чартер знал это. Ему было немного стыдно, когда он встречал чистую прямоту ее молодых глаз и видел, как вспыхивает ее лицо, как застенчиво она опускает ресницы под его наигранно пылкими взорами. Бедняжка... не стыдно ли ему делать ее орудием своей мести... играть на ее незнании людей и света.
«Но нет, — я буду добр к ней, — продолжал он упрямо убеждать себя. — Клянусь, я буду добр к ней».
Он танцевал с ней снова и снова. Микки Поллингтон, наблюдая за ними, начала сомневаться, правильно ли она сделала, познакомив его с Жонкиль. Или он отчаянно флиртует просто ради развлечения... или он серьезен. Первое было опасно... второе было бы трагедией. Как может человек без гроша в кармане возыметь намерение жениться на наследнице Генри Риверса?
Роланд игнорировал слабые попытки Микки найти ему другую партнершу.
— Убирайтесь, Микки, — сказал он шутливо, когда она в очередной раз подошла к нему. — Мы с мисс Риверс великолепно ладим, правда? — обратился он к Жонкиль с широкой улыбкой. Микки увидела, как при этом вспыхнуло лицо Жонкиль, услыхала ее взволнованный молодой голос: «О, да, конечно» и «вы очень терпеливы!»
С потемневшим лицом она отошла от них. «Какого черта Роланд играет с ребенком? — думала она. — Лучше бы я не знакомила их. Но это не мое дело, а завтра она с Дороти уезжает в Чанктонбридж».
Но какая масса событий может произойти между сегодня и завтра! Такой короткий промежуток времени, однако в течение его сердца могут быть разбиты, жизни разрушены, судьбы изменены.
Читать дальше