Дениза Робинс - Я все отдам за тебя

Бинг умирает.

В то пасмурное июньское утро я ударилась в панику.

Мы со Стивом сидели в приемной больницы, куда три дня тому назад привезли нашего сыночка. Меня трясло. Стив словно приклеился к стулу и бездумно переворачивал глянцевые странички журнала «Жизнь страны», а я не могла усидеть на месте и, словно идиотка, хлюпая носом, металась по коридору.

— О, Стив! — повторяла я. — О, Стив! Я этого не вынесу!

Поначалу муж пытался поговорить со мной, убедить, успокоить, но вскоре оставил эти бесплодные попытки. Мое поведение начало раздражать его, ведь обычно я уравновешенна и совершенно не склонна к истерикам.

Он часто подтрунивал надо мной из-за маленького роста, курносого носика и не в меру огромных глаз: ну прямо агнец небесный, слабая и беззащитная. Но на самом деле я не такая, Стив знал, что вплоть до сегодняшнего дня мне неплохо удавалось выпутываться из любых переделок.

К примеру, мой отец, летчик-испытатель, погиб на глазах у нас с матерью, когда мне было пятнадцать. Мама упала в обморок, и ее увезли в больницу, а я с честью вынесла этот страшный удар. Через несколько лет умерла моя мать, и у меня не осталось никого, кроме тети-инвалида, а за душой — всего несколько сотен фунтов. Я, девятнадцатилетняя девчонка, справилась и с этим. Нашла себе довольно приличную и весьма интересную работу секретаря у одного издателя, где и трудилась, пока не встретила Стива.

Выглядел он сегодня, мягко говоря, не самым лучшим образом. Да и я тоже. За одну ночь мы состарились лет на сто. Именно столько прошло с тех пор, как дежурная сестра поведала нам ужасную правду о сыне.

Бинг настолько сильно обгорел в той ужасной железнодорожной катастрофе, что ему вряд ли удастся выкарабкаться.

В день аварии Бинг поднялся ни свет ни заря и вытащил меня из кровати около семи. Помню, я велела ему угомониться, потому что поезд отходил только в девять. Но унять мальчишку не было никакой возможности. Он скакал вокруг меня по кухне в серых отглаженных шортах и белой рубашке с закатанными рукавами. Ребенок просто светился от счастья.

Его белокурые волосики вечно стояли торчком. Голубые глаза с восторгом взирали на меня через смешные линзы очков, в которых он походил на совенка. И еще эта комичная улыбка от уха до уха, открывавшая два кривых зуба.

Бинг болтал без умолку.

— Мам, как ты думаешь, там здорово будет?

— Мам, а сколько раз, по-твоему, мистер Перкинс разрешит нам искупаться?

— Мам, ты знаешь, что мы весь поезд заняли? Он специально у школы остановится, нас забрать?

Я каждое словечко помню. И худенькие руки, усыпанные веснушками. Господи, вы только подумайте, на нем ни дюйма здоровой кожи не осталось. Ни дюйма! Есть от чего задрожать и сойти с ума.

Внезапно меня охватила ярость. И чего я взываю к НЕМУ? Чем провинились перед НИМ сто двадцать мальчишек и их воспитатели?

Их просто собрали и повезли на море, чтобы отпраздновать день основания школы, только и всего.

Но поезд так и не достиг места назначения, его буквально смел с путей встречный экспресс. Счастливые, довольные, веселые люди мигом превратились в груду тел, где шевелились визжащие от боли раненые. «Хуже, чем на поле брани», — сказал один репортер.

Просто чудо, что из такого огромного количества детишек только десять погибли и двадцать были ранены. Бинга это чудо не коснулось. Наш сын числился в списках смертельно раненных.

Когда позвонили из полиции и сообщили о происшествии, мы с мужем побросали все дела и кинулись в больницу — было такое чувство, что наш мир рушится.

Мое непрестанное мельтешение по коридору приемной вывело Стива из себя, и он не выдержал:

— Прошу тебя, постарайся расслабиться, Крис. Так ты делу не поможешь. Успокойся, милая, умоляю тебя, присядь.

Но я не могла. Мысли о Бинге не покидали меня.

Ему еще и одиннадцати не исполнилось. Такой маленький, но любит, чтобы с ним обращались как со взрослым.

День рождения у него 28 марта. До сих пор помню, какую вечеринку мы закатили. Погода выдалась на редкость теплой, а Бинг — мастер выдумывать всякие игры, и друзей у него — видимо-невидимо. Он ходит в приличную школу, ту, что неподалеку от нашего дома. Перед чаем мы играли в настольный теннис.

Милый мой, обожаемый Бинг! Постоянно что-нибудь выкидывает. Но мы со Стивом рады, нам не нужен сынок-паинька. Нам нравится, что Бинг умеет отстоять свою точку зрения и что у него такой пытливый ум. Все время что-то планирует, о чем-то спорит, что-то мастерит…