Саманта Харт: Любовная отрава

Кэролин не желала оказываться в плену обстоятельств. Ей нужно было поехать в Тимберхилл, чтобы разобраться в прошлом. А потом вернуться к Эвану, но быть при этом уверенной, что она пришла к новому мужу, потому что любит его, а не по той причине, что ей просто некуда больше пойти.

— Ну, как у нас сегодня дела? — поинтересовался доктор Уинстон на седьмой день ее невольного заключения в больнице.

— Я собираюсь домой, даже если мне придется поползти туда.

— Ну ладно-ладно… — Он немного приподнял ее ногу, чтобы убедиться, что кожаный лубок туго стягивает перелом. — Хорошая работа. На следующей неделе я заберу вас домой. Миссис Уинстон позаботится о вас.

Притворившись, что согласна с его предложением, Кэролин опустила веки и из-под ресниц посматривала, как доктор продолжил обход больных, прописывая кровопускание одним и клизмы другим. Затем он с важным видом сообщил сестре, что одному бедняге надо поставить клизму из настоя хинной корки. Кэролин было хорошо известно, что подобные жестокие процедуры не облегчали состояния больных желтой лихорадкой. Впрочем, казалось, что пациенты испытывали даже некоторое облегчение при мысли о том, что их хоть как-то лечат, пусть даже лечение и неприятно.

Кэролин твердо решила, что не поедет к доктору Уинстону, бросив на него сердитый взгляд, когда он выходил из палаты. И не станет связываться с Сайлесом Клуром.

Если Сайлес унаследовал Тимберхилл — что ж, пусть. Она просто съездит туда, чтобы в последний раз взглянуть на место, где выросла, а затем уедет куда-нибудь изучать медицину. А потом откроет школу медсестер. Уж там-то не будут заправлять мужчины-врачи, которые столь гордятся своими бесполезными дипломами.

В этой школе она будет заниматься тем, чем ей советовал отец — всеми уважаемый хирург-самоучка Орион Адамс. Впрочем, кое-чему она научилась и от мужа. Она пойдет по стопам отца и станет лечить больных.

Но она ничего не сможет сделать, если сейчас умрет от промываний кишечника, прописанных доктором Уинстоном.

Как только доктор ушел из больницы, Кэролин позвала сестру-хозяйку.

— Я написала еще одну записку мистеру Бурку, — сказала она ей. — Пожалуйста, попросите посыльного обязательно дождаться ответа.

Прищурив глаза, сестра взяла сложенный листок бумаги. Кивнув, когда Кэролин пообещала ей щедрые чаевые, сестра-хозяйка важно выплыла из палаты.

Кэролин откинулась на подушку, с радостью думая о том, что скоро окажется дома. Все будет хорошо. Когда эпидемия пойдет на убыль, в город вернутся те, кто покинул его, спасаясь от лихорадки. Пройдет некоторое время, и жизнь наладится.

Все будет так же, как было раньше. Или почти так же. Только Форреста не стало. И Кэролин чувствовала себя покинутой Эваном, не понимая, почему он не отвечает на ее многочисленные послания. Нахмурив лоб, она устало открыла глаза.

И тут женщина увидела сестру-хозяйку. Та стояла у своего стола и сжигала письмо Кэролин, подпалив его от масляной лампы. Когда листок разгорелся как следует, сестра бросила его на пол.

Кэролин прищурила глаза. Так вот оно что! Эван не получал ее писем! Интересно, это доктор Уинстон приказал сжигать ее записки?

В эту ночь пушки молчали. Пункты обкуривания города дымом не работали. Считалось, что дым прогоняет желтую лихорадку, но на этот раз его клубы не качались таинственно на опустевших улицах.

Стараясь не вызвать подозрений, Кэролин попросила ночную сиделку разыскать Честера Гиббонса.

— Хочу спросить его, положил ли он надгробную плиту на могилу моего мужа, — объяснила она.

К одиннадцати вечера небо затянуло темными тучами, луна скрылась, мрак освещался лишь изредка вспыхивающими желтыми молниями. Было жутко. Но вот в дверях палаты возникла фигура высокого негра.

— Слава Богу, вы пришли, мистер Гиббонс! — вскричала Кэролин. — Я хочу, чтобы вы увезли меня из больницы.

Покачав головой, старик пожал плечами:

— Но… миз, куда же я вас повезу?

— Куда угодно! Если можете — ко мне домой на Дьюберри-лейн.

— Но у меня только моя повозка, — неуверенно промолвил Честер.

— Этого довольно.

Сев на кровати, Кэролайн расслабила стягивающий ногу лубок. Она понимала, что причиняет ноге вред, но лучше уж хромать остаток жизни, чем оставаться здесь еще какое-то время.

Тем временем в другом конце палаты Честер завернул в простыню умершего днем ребенка и понес труп в свою повозку. Когда он вернулся, Кэролин уже поджидала его.