Элизабет Деланси: Нежное прикосновение

Рори, наклонившись, коснулся худеньким плечиком Анны.

— Это мой папа, — сказал он гордо.

Анна бегло просмотрела текст, читая с отвращением: «Пул получил сокрушительный удар в челюсть, который бросил его на землю… Алат упал на колени, в который раз сбитый Флином… Страшный удар правой в ребра Маю-Класки и серия ударов Флина…»

Анна закрыл книгу и вернула ее Рори. Он заботливо спрятал ее в карман и сказал:

— Он вам понравится!

Анна вздохнула. Как хорошо она знает людей, подобных Флину. Они делают все, чтобы добиться своего, — ходят с напыщенным видом, хвастают и льстят девушкам так, что и камни могут растаять. Как дети, могут просить, умолять… Но как только достигнут цели, спешат назад, к своим жестоким и горластым дружкам.

— Своего папу оставь себе, Рори Флин. Тебе пора уходить, а мне надо доделать работу.

Анна даже не посмотрела на лицо Рори, но по его горькому молчанию поняла, что ее слова причинили ему боль.

— Ну, хорошо, — добавила она. — Ты можешь навещать меня, но не тащи сюда своего папу. Мне не хочется с ним встречаться.

Рори поднялся и сказал, усмехнувшись:

— В следующий раз я принесу вам апельсин. У нас в каюте их много.

— Не вздумай хлопотать об этих апельсинах, — недовольно проговорила Анна. Но при одной мысли о свежих фруктах у нее закружилась голова. В ее запасах была только овсяная мука, яйца и небольшой кусок соленой свинины. Да и на корабле апельсины были редким лакомством.

— Я еще приду, — прокричал Рори и, скользя по палубе, обогнул коровий сарай и исчез.

Солнце клонилось к закату. Восемь раз пробил колокол на фок-мачте. Четыре часа. Женщины эмигрантов уже становились в очередь со своими кастрюлями и котелками у печей. Печи гасили в семь, и уже не один раз Анна опаздывала. Если она не хотела остаться без ужина и сегодня, нужно было поторапливаться.

Пройдя всего десять метров, она попала в сумятицу толпы на палубе. Группа женщин теснилась вокруг больших деревянных ларей, выложенных кирпичом и служившим сушилками для эмигрантов. Анна поспешила к люку, ведущему в трюм. Когда она проходила мимо фок-мачты, ее окликнули:

— Анна! Эй, Анна!

Спинер стоял у камбуза, прислонившись плечом к дверному косяку и держа руки сзади. Анна хотела пройти, но моряк быстро вытянул руку — с испачканных дегтем пальцев свисала ее шаль.

Самодовольная улыбка появилась на лице Спинера.

— Ты ее потеряла, когда плясала…

Анна остановилась. Платок был не такой уж дорогой, но мысль о том, что он у Спинера, вызвала у нее раздражение. Она протянула руку.

— Я думаю, вы мне его вернете, — проговорила она, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие.

Спинер рассмеялся:

— А что я получу взамен, красавица?

Анна пристально взглянула в его маленькие, выцветшие глазки и не ответила. Спинер облизал тонкие губы.

— Я твой танец видал. Держу пари, ты так же хорошо можешь станцевать и лежа.

Анна сжала пальцы в кулаки, пытаясь унять их дрожь.

— Верните мне платок, или я расскажу про— вас помощнику капитана!

— Мистеру Кинкейду не до эмигрантов, особенно ирландских, как ты. А что касается тебя, он думает, что ты сама себя выставляла. Что бы с тобой ни случилось, мистер Кинкейд скажет, что ты это заслужила.

Еще два матроса стояли тут же без дела, опершись на поручни, глупо ухмыляясь и подталкивая друг друга локтями. Анна резко повернулась к Спинеру спиной и бросила из-за плеча:

— Можешь оставить шаль себе! Я не дотронусь ни до чего, что ты цапал своими грязными ручищами.

Спинер бросил шаль на палубу. Она лежала там темной тряпкой на чистых досках.

— Забирай скорей свое добро, молодка, — сказал он. — Она твоя и мне не нужна!

Анна немного помедлила, потом быстро наклонилась, чтобы поднять шаль. Как только она до нее дотронулась, Спинер был уже рядом и схватил ее за запястье.

— Я тебе еще понадоблюсь, ирландская молодуха! И очень скоро… — пробормотал он тихо. — Ты вот-вот начнешь голодать и тебе может понадобиться добавочная порция воды, чтобы вымыть свою хорошенькую мордашку. Вот тогда-то тебе потребуется компания за коровьим сараем, где ты прячешься.

— Да никогда! — прошипела Анна. — Никогда ни о чем тебя не попрошу!

Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за руку жесткими пальцами.

— Не клянись, красавица! Я с дружками сыграл на тебя еще в первый день. Длинную соломинку вытянул я. Ты — моя, хочешь этого или нет. На целых три недели, а одна уже почти прошла. И терять время я больше не намерен!