Барбара Картленд - Вслед за тобой

Здание большое, громоздкое, его трудно содержать в порядке, но в нем всегда возникало чувство, что ты под родным кровом, что здесь твой семейный очаг.

Связанные с историей места обычно холодны, неуютны и в них как-то пусто; обитатели мало чем отличаются от призраков, которые, согласно преданию, населяют галереи и бродят по коридорам. В «Березах» было по-иному, там царил уклад настоящего обжитого дома, он не походил на музей, где царит лишь прошлое.

Сзади что-то хрустнуло, брякнула уздечка. Синтия вздрогнула и вскочила на ноги.

Она не слышала приближения всадника на верховой лошади. Из седла на нее глядел Роберт Шелфорд, рыжие волосы отливали медью на солнце.

— Я не слышала, как вы подъехали. Вы меня испугали.

— Залюбовались «Березами»? Почему вы никогда не придете взглянуть на дом, посмотреть, все ли я делаю правильно?

— Какой в этом прок? — вырвалось у нее прежде, чем она подумала, что сказать в ответ.

— Вы помогли бы мне.

Он сделал ударение на последнем слове.

— Вам требуется помощь?

— От вас — да.

— Сожалею, мистер Шелфорд, но вряд ли я могу оказать вам помощь. Мистер Дженкинс многие годы служил здесь управляющим. Если вам требуется узнать что-то о доме, о людях, живших в усадьбе, он будет гораздо полезнее, чем я, уверяю вас.

— Вы сами знаете, что говорите неправду, — резко парировал Роберт и перевел взгляд на «Березы», причем Синтия не могла понять выражение его лица.

Гордость владельца, сказала она себе. Нет, это что-то иное. Стремление к недостижимому, неутолимая жажда, мечта…

Он обернулся к ней, снова посмотрел ей в глаза, улыбаясь, как всегда, насмешливо. Эта легкая насмешка запомнилась с первой встречи.

— Не будем спорить. Я обещал нашему бесценному другу адвокату дать вам время придти в себя. Что же, буду держать слово. До свидания, мисс Морроу, но, надеюсь, до самого скорого…

Потом он взмахнул хлыстом и умчался прочь. Синтия, все еще не оправившись от удивления, следила, как конь несется через поле к дому. Следует признать, наездник он прекрасный, в седле сидит, как влитой, но она постаралась умерить свое восхищение, а когда рыжеволосый всадник скрылся из глаз, снова настроилась на критический лад.

Наш бесценный друг адвокат!.. Опять насмешка! Кто дал ему право говорить подобным тоном о достойнейшем человеке! Он вообще слишком многое себе позволяет!

Надо избегать встреч с ним. Если же он будет чересчур назойлив, Синтия уедет, покинет старую виллу в «Березах» навсегда.

Выйдя из тени на солнечную лужайку, Синтия увидела на ступенях крыльца какого-то человека. Она заколебалась, подумав, не уединиться ли снова в саду — так мучительно, так трудно встречаться с людьми!.. Она избегала старых друзей и знакомых, не подходила к телефону, не отвечала на письма, пряталась у себя в комнате, если кто-нибудь приходил.

Вернуться ли ей назад или подойти к вилле? — спрашивала Синтия себя в нерешительности. В эту минуту человек, обернулся и посмотрел в ее сторону. Она узнала его и поняла, что отступать некуда.

— Здравствуй, Артур!

— Синтия! Я пришел без приглашения, надеялся повидать тебя сегодня. Ты получила мою записку? От тебя не было ответа.

— Да, Артур, знаю. Записку я получила, как это мило с твоей стороны, но мне сейчас просто хочется побыть одной.

— Это на тебя непохоже. — Он окинул ее взглядом. — Ты плохо выглядишь. Болела?

— Да, хотя теперь мне много лучше. Впрочем, что говорить обо мне? Расскажи про себя.

Артур помолчал.

— Ничего особенно интересного, — произнес он наконец. — Оставался здесь, занимался фермерством, старался выполнить свой долг перед страной все долгие годы войны, хоть и не носил военной формы.

Напыщенные фразы, смехотворные высказывания!.. Артур совершенно не изменился. Надутый, важный — лицо красивое, но до чего же тупое и невыразительное; могучее сложение, но не производит впечатления силы.

Артур Марриотт был влюблен в Синтию, сколько она себя помнила. Мальчиком — мрачноватый, необщительный крепыш — отыскивал ее на всех детских праздниках и вечно крутился рядом. Он приносил ей сладости, закармливал мороженым, и все это с хмурой гримасой, словно злится на себя за чрезмерное внимание к девчонке. Долгие годы их знакомства он всегда был такой — неразговорчивый, хмурый, неизменно преданный. И теперь, после многолетнего отсутствия, он, казалось, по-прежнему надеялся на ее благосклонность.

В гостиной среди любимой бабушкиной мебели, кресел и диванов, обитых ситцем с нежным узором, полированных столиков и хрупких безделушек, гость выглядел особенно неуклюжим.