Барбара Картленд: Безжалостный распутник

— И тебе, — поспешила добавить она.

— Ты должна научить меня находить подход к людям, — произнес граф.

— А мне кажется, ты не нуждаешься ни в каком обучении, — возразила девушка. — Таких, как ты, я еще ни разу не встречала. Ты первый человек, который так хорошо меня понимает.

— Это потому, что я тебя люблю, — ответил граф. — Люблю так, как никогда не любил никакую другую женщину.

При этих его словах по ее телу пробежала дрожь. А поскольку она все еще робела в его присутствии, то тотчас же залилась краской и потупила глаза.

— И когда же ты понял, что любишь меня? — спросила она.

Это был вечный вопрос, какой женщины задают мужчинам со дня сотворения мира.

— Я полюбил тебя в тот самый момент, когда впервые встретил в лесу, — признался граф. — Ты была не такая, как все. Меня покорила не только твоя красота, дорогая моя, но и твои слова.

— Ты имеешь в виду то, что я тебе говорила, когда мы любовались открывшимся видом?

— И когда ты открыла мне секрет разрушенной часовни, когда говорила о Джуди. Я сразу понял, что никогда не забуду тебя.

— Но ведь ты пытался это сделать?

— Да, я пытался, — снова признался граф. — Я говорил себе, что в моей жизни вряд ли найдется место для юной, не испорченной светским обществом девушки. Я поклялся, что никогда не свяжу себя узами брака. Мне претила одна мысль о том, что я могу лишиться свободы.

Граф умолк, и несколько мгновений царило молчание. Первой его нарушила Сиринга.

— В ту ночь, когда ты пришел ко мне в спальню, ты ведь хотел… овладеть мною?

— Да, это так, — честно признался граф. — Ты появилась в моей жизни и околдовала меня своими чарами. И тем не менее я из последних сил цеплялся за свою так называемую свободу.

Сиринга опустила глаза и принялась машинально вертеть в руках серебряную ложку.

— Я… плохо представляю себе, о чем ты говоришь, — прошептала она едва слышно. — Но почему ты тогда не остался со мной?

— Потому что, моя дорогая, — ответил граф, — я не хотел осквернить такое чистое и совершенное создание, как ты. Поэтому я вернулся в свою спальню. А все потому, что я понял, что не просто желаю тебя, а люблю. Люблю, как только можно любить один-единственный раз в жизни.

И поэтому я решил дать тебе шанс.

— Дать мне шанс? — удивилась Сиринга.

— Шанс убедиться в том, что и ты любишь меня. Мне ведь было прекрасно известно, сколь однообразна была твоя жизнь. Ты почти не бывала в мужском обществе. Как я мог быть уверен, что мы созданы друг для друга?

— Допустим, я захотела бы выйти замуж за кого-то другого. Например, за маркиза?

— В таком случае ты была бы для меня потеряна, — честно признался граф. — Но я готов был рискнуть, чтобы потом не терзаться сомнениями.

— А теперь?

— Теперь я не намерен ничем рисковать. Ведь у меня есть ты.

Увидев, что глаза Сиринги светятся счастьем, граф улыбнулся, но в следующий миг она робко произнесла:

— Я не хочу, чтобы ты разочаровался во мне, ведь я такая неискушенная… Ты объяснишь мне, как это происходит в постели между мужчиной и женщиной?

На миг воцарилось молчание.

— Вскоре ты получишь уроки любви, — осторожно произнес граф, — но клянусь тебе всем своим сердцем, что я не напугаю тебя и не сделаю тебе больно.

— Я знаю, что ты бы никогда так не поступил, — ответила Сиринга, заметив, что в глазах графа вспыхнул огонь. Он поднялся из-за стола и принялся задувать свечи.

Пока они ели и пили, солнце успело опуститься за горизонт, и теперь небо окрасилось в темно-фиолетовый цвет летней ночи.

— Куда мы пойдем? — спросила Сиринга.

— Наверх, — ответил граф.

— Взглянуть на купол? — с радостью в голосе уточнила она. — С удовольствием!

Взяв в руки свечу, граф повел ее по гладкому полу, но, как только они подошли к мраморной лестнице, задул свечу. Сиринга зашагала впереди него по ступенькам.

Она не знала, что ее ждет наверху, но стоило ей ступить на второй этаж, как с ее губ сорвался возглас изумления.

Комнату озарял свет огромных свечей в высоких золотых подсвечниках. Окон не было, однако стены украшали росписи, причем совсем иные, чем внизу. Здесь можно было увидеть всех пернатых обитателей Монахова леса: синиц, серых воробышков, дроздов, скворцов, пятнистых куропаток, синекрылых соек, черно-белых сорок. Между ними, касаясь легкими крылышками нежных лепестков роз, порхали бабочки, пчелы собирали нектар с золотистой жимолости, а рядом кружились стрекозы.

Все помещение было уставлено цветами, наполнявшими воздух пьянящими ароматами, — лилиями, туберозами, гвоздиками, ночными фиалками.