Никола Корник - Сладкий грех

— Вы пытаетесь шокировать меня? — осведомился он.

— А что, удалось? — Ее глаза вспыхнули.

— Не вполне.

— Ну и пусть… — сказала она разочарованно, с какой-то детской обидой в голосе. — Но я буду стараться. По правде сказать, я не очень-то переживаю из-за того, что было.

— Вам понадобился муж вашей лучшей подруги. Почему? — спросил Эван.

Он заметил, насколько Лотту удивил его вопрос.

— Знаете, вы первый, кого это заинтересовало! — произнесла она задумчиво.

— Ну и!..

— Вы говорите со мной как строгая гувернантка! — Все-таки она обиделась. — Не знаю. Я просто скучала, а он был так хорош…

Эван уловил в ее словах фальшь. Да, она ни за что не скажет правды — ни сейчас, ни в будущем. Лотта Пализер слишком больно обожглась и теперь выстроила оборону. Больше никого не подпустит так близко, чтобы вновь подвергнуть себя риску. Он понимал все, поскольку с пятнадцати лет придерживался такой же точки зрения.

— Вы занимаете интересную позицию по отношению к подругам, — подытожил он.

— Нет у меня никаких подруг, — устало заметила она. — Кроме того, игра не стоила свеч. Его достоинство оказалось таким миниатюрным, а сам он заботился лишь о собственном удовольствии.

— Какое это, наверное, разочарование, пожертвовав подругой, получить взамен так мало.

— Это меньшее из моих предательств, — слегка усмехнулась Лотта. — Мне случалось пару раз обманывать Джоанну и до этого случая. — Она вздохнула. — И все же я рассчитывала на ее помощь. Случилось так, что именно в самый тяжелый момент Джоанны не было рядом. Она путешествовала то ли по Скандинавии, то ли России, а может, еще дальше — география не мой конек. Я писала, но письма, видимо, не доходили. Стоит ли дальше говорить об этом? — спросила Лотта, раздраженно поведя плечами.

Эван почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

— Так ли уж обязательно вести разговоры, по крайней мере, обо мне?

— Не надо, если вам не хочется.

Эвану стало забавно. Сколько он себя помнил, все его женщины сгорали от желания рассказать о своей жизни. Возможно, так они пытались оттянуть момент интимной близости?

Лотта слегка переместилась на своем сиденье, и он ощутил легкий аромат жасмина, нежный и сладковатый. Жажда обладания вновь захватила его, острым лезвием резанув по нервам так же, как в борделе. Прошло уже довольно много времени с того дня, когда он в последний раз был с женщиной. Как военнопленный, он имел не так уж много возможностей для удовлетворения своего вожделения. Оставалось лишь привыкать игнорировать эту сторону жизни. Эван сосредоточил всю энергию на долгой и опасной, очень запутанной игре, от которой не мог отказаться. Теперь же появилась надежда на то, что столь интригующее сочетание скрытности и опытности, как у Лотты Пализер, принесет множество соблазнов и наслаждений. Пожалуй, гораздо больше, чем он мог предполагать.

Сначала Эвану показалось, что Лотта лицемерит, подыгрывая пресыщенным вкусам клиентов борделя миссис Тронг. Не такая уж редкость — профессионалка, разыгрывающая невинность. Но ее история всем известна, какой смысл скрывать беспорядочные связи и неверность, которые довели ее до полного падения. Она ничего не изображала, следуя наклонностям своей натуры. Собственно, это и привлекало Эвана. Ни у одной из знакомых женщин он не отмечал той открытости, с которой Лотта обращалась с ним, вызывая восхищение твердой решимостью говорить правду.

Она снова немного передвинулась на жестком сиденье наемной кареты, заманчиво зашуршав шелковыми юбками.

— А как вы попали в такое положение? — спросила Лотта, возвращая вопрос. — Мне кажется, вы ищете тему, чтобы поговорить со мной. Так почему бы вам не рассказать о себе. Как получилось, что вы стали военнопленным?

— Я попал в плен в битве при Фуэнтес-де-Оньоро в Португалии, — сказал Эван. — Когда Веллингтону доложили, кто я такой, он тут же отдал приказ отослать меня в Англию в качестве военнопленного.

— Не осмотрительно с вашей стороны позволить себя схватить, — ледяным тоном произнесла Лотта. — Думаю, англичане были счастливы добраться до человека, который являлся причиной позора для своего знатного отца на протяжении стольких лет. Честно говоря, удивительно, что они предоставили вам такую свободу, — сменив тон, задумчиво размышляла Лотта.

— Меня держали в заключении на тюремной барже в Чатеме в течение года. — Эван говорил легким пренебрежительным тоном, но напрягшиеся, окаменевшие мышцы выдавали его истинные чувства.