Никола Корник - Сладкий грех

Оба хранили молчание, но это не вносило напряжения. Эван удивлялся. По его мнению, Лотта должна сорваться, требовать объяснений. Но с того самого момента, как Эван увидел ее спускающейся по ступенькам в темно-зеленом костюме для верховой езды, между ними возникло молчаливое согласие не омрачать друг другу радости светлого летнего полдня.

Все выглядело так, словно наступил час их прощания.

После того как они поели, Эван лег на спину, растянувшись на траве, сбросив куртку. Он не отрываясь смотрел на Лотту. Она лежала, удобно пристроив походную сумку под головой, сомкнув темные длинные ресницы. Эван знал, что она не спит. Божья коровка села ей на щеку, Лотта, не открывая глаз, осторожно смахнула ее и улыбнулась. Улыбка, чувственная и легкая, едва потревожила округлую щеку с россыпью солнечных веснушек, Эван почувствовал боль в груди, когда наблюдал за Лоттой. Она чуть повернула голову, слегка приоткрыв глаза, и тут же прикрыла их ладонью от солнца.

— На что вы так пристально смотрите? — Ее голос звучал мягко и расслабленно, словно аккомпанируя истоме жаркого летнего полдня.

— На вас, Лотта.

Она удовлетворенно улыбнулась и снова закрыла глаза. Левая рука коснулась его руки, их пальцы переплелись, Эван вдруг задохнулся от захватившего его чувства. Намного более сильного и глубокого, чем любовное желание. Жажда обладания маячила где-то на заднем плане. Он знал, что, стоит ему захотеть, она не откажет. Он брал все, что хотел, потому что заплатил за все, и она всегда подчинялась. Но странно — ее уступчивость, желание угодить совершенно обезоруживали его. Он и не помышлял о высокомерии по отношению к ней. Эван всматривался в приятные, полные благородства очертания ее рта, и вновь его пронзило прежнее чувство. Нет, не желания — любви.

Странно, как странно, что именно Лотте Пализер выпало научить его любви. У него было много женщин, даже чересчур много. Всегда они заставляли его скучать.

Лотта с самого начала не была ни на кого похожа. Он с первой минуты ощутил какое-то родство на уровне инстинкта, самых примитивных чувств. Ему казалось, все дело в сходстве, которого на самом деле не было. Под маской показной дерзости скрывалась мягкость и уязвимость, какую он не мог даже вообразить. Эвану хотелось защитить ее и предложить свою заботу — не важно, что Лотта всегда заявляла о том, что в состоянии позаботиться о себе сама. Она всегда должна была уметь за себя постоять, как ребенок, лишенный защиты отца, как молодая женщина, искавшая защиты в замужестве, как жена, глубоко разочарованная и в конечном итоге брошенная мужем. Она совершала ошибки, но стойко переносила их последствия.

— Вы все еще смотрите на меня, — произнесла Лотта, на этот раз не утруждая себя тем, чтобы открыть глаза.

— Мне нравится смотреть на вас, — признался Эван и сделал глубокий вдох. — Я вас люблю.

Эван почувствовал беспокойство, произнеся эти слова. Новое для него ощущение, совсем непривычное, однако слова уже сказаны, назад не вернуть.

Все вокруг дышало умиротворением и тишиной, словно день затаил дыхание. Глаза Лотты широко-широко открылись.

— Прошу прощения? — не слишком уверенно спросила она.

— Я вас люблю, — повторил Эван, слыша, с каким отчаянием прозвучал его голос. — Скажите же что-нибудь, — быстро прибавил он. — Мне чертовски не хватает слов…

Лотта повернулась и теперь лежала совсем близко от него. Он видел золотые отсветы солнца в ее карих глазах и очень тоненькие лучики в самых уголках, каждую складочку, появлявшуюся, стоило ей улыбнуться, каждую веснушку. Он потянулся убрать назад ее волосы, сброшенные на лицо теплым порывом ветра. И понял, что дрожит.

— Я никогда не думала, что могу быть так счастлива, — сказала она удивленным от потрясения голосом.

Эван потянулся к ней, обнял, она подалась к нему, слегка улыбаясь, с радостной готовностью.

— Любите ли вы меня? — нетерпеливо спросил он.

— Конечно да, — ответила Лотта. — Конечно, я люблю вас. Вот почему я… — Лотта прикусила губу и замолчала.

— Вот почему — что?

Она подняла на Эвана взгляд, пальцы беспокойно пробежали по ткани его рубашки.

— Вот почему я не приняла предложение Джеймса, — просто ответила Лотта. — Хотя знала, что разумнее всего поступить так, но не смогла вас оставить, потому что люблю.

— Вы должны были открыться мне, — сказал Эван.

— И обнажить свое сердце для новой боли? Нет уж, благодарю вас.

— Я не могу предложить вам выйти за меня замуж, — сказал Эван.