Наталия Вронская - Дороже жизни

— Нет…

— Вы впервые при дворе, я угадал?

— Да. Отец приказал приехать нам в Петербург. Мы прибыли два дня назад, и тут же этот маскарад. Признаться… уезжая из Москвы, я сожалела о том, — она посмотрела на него, — что не увижу больше вас.

— Я польщен. Но, Наталья Петровна, прошу вас… Это слишком смело… Я ведь тоже сожалел о нашей разлуке! К счастью, я по службе переведен в столицу и теперь… Могу ли я бывать у вас?

— Да, конечно! Но… Как? Что я скажу?

— О, я все устрою! Не бойтесь, на вас не падет и тени подозрение.

— Но моя матушка видела вас и знает о вас.

— Не страшно… Она женщина добрая, это видно по ее лицу, — Плещеев отстранился. — Простите, я должен идти. Здесь я не на празднике, а на службе.

— Да? — Наташа была разочарована.

— Увы! Долг мне приказывает оставить вас. Будьте осторожны, не отходите далеко от центральной залы, не гуляйте в отдаленных комнатах. Здесь может быть опасно. Многие мужчины пьяны и могут причинить вам неприятности.

— Благодарю за предупреждение.

Офицер поклонился и исчез в одной из дверей. Танцевальная зала была совсем рядом, но, даже несмотря на предостережение, ей хотелось побродить вдали от шума и музыки. К тому же теперь вокруг было полно народу, и она замечала на себе мужские взгляды, пугавшие ее своей пристальностью. Наташа поторопилась отвернуться от смущавших ее людей и отойти в сторону. Она подумала, что две двери не сильно отделят ее от танцующих, но, пройдя их, поразилась тишине, окружившей ее. Рядом никого не было. Девушка, вздохнув, села в кресло и задумалась.

Ей вспомнился Нарышкин (при этом воспоминании она поморщилась), затем Плещеев… Как богат этот день на встречи! Потом Наташа подумала о том, что Нарышкин назвал ее красавицей и, кажется, при этом не шутил. Приятное тепло разлилось в ее груди. Значит, то, чего она так боялась, признания ее дурнушкой не произойдет. Нарышкин, признаться, блестящий кавалер, и уж он точно не ошибется в женской красоте.

Ее мысли грубо прервались: ее схватили за руку.

— Грусть на празднике?

Рядом с ней уселся мужчина в домино, а второй, в костюме рыцаря, стоял рядом.

— Мы развеселим вас!

От обоих несло вином. Наташа поняла, что оба пьяны, да так сильно, что, пожалуй, их не остановишь. Она испугалась:

— Пустите меня!

— Птичка так просто хочет упорхнуть, — пьяно забормотал тот, что сидел рядом с ней. — Этого никак нельзя позволить…

Он обнял ее за талию, привлек к себе и стал целовать ее шею и грудь. Наташа закричала, но рыцарь попытался закрыть ей рот рукой. Извернувшись с силой, которую предал ей страх, — да что там страх! — просто ужас, она укусила его за руку. Тот чертыхнулся и наотмашь ударил ее по лицу. Но судьба была неблагосклонна к двум подвыпившим искателям амурных приключений. Не прошло и минуты, как рыцарь, постанывая, валялся на полу, а домино, приподнятый в воздух, брыкал ногами, пытаясь уязвить противника.

— О Боже, вы… — Наташа плакала, утирая слезы руками.

Мушкетер отшвырнул Домино.

— Ну как же так, — сказал он, — ведь ваш офицер предупредил вас, что здесь надо быть осторожной. Мало ли что кому в голову вступит. Меня вам разве мало было? — произнеся эту тираду, он протянул ей руку и, как только она ухватилась за нее, рывком поднял на ноги и повлек прочь.

— Как вы вовремя… — бормотала испуганная девушка.

— Еще бы. — Нарышкин был доволен. — Я вас спас. Теперь вы моя должница…

— Что? — Пораженная, она остановилась. — Это вы о чем?

Он глянул на нее и расхохотался.

— Да не бойтесь вы, я не имел в виду ничего предосудительного. Пойдемте, — уже мягче сказал он, — дайте вашу руку.

— Чего же вы хотите? — Она робко взялась за него снова.

— Вашего расположения. Дружеского, разумеется. И позабудьте все, что я говорил вам, и то, как себя вел. Это, пожалуй, было недостойно.

— Хорошо. А куда мы идем?

— В главную залу. За всеми приключениями вы не заметили, как приближается второй час ночи. Я, моя красавица, приглашен на ужин самой императрицей, а таким приглашением не пренебрегают, как вы понимаете. Вы же встретите ваших родных и поедете домой.

— О-о!

— Что значит это «о»?

— Мы же тоже…

— Что тоже?

— Приглашены на ужин. Батюшка велел мне непременно быть к двум часам.

— Да-а? — удивленно протянул Нарышкин. — Но, впрочем, вы же мне не представились. Как ваше имя, красавица?

Наташа смутилась:

— Наталья Петровна Обрескова.

— Вот как? — воскликнул Нарышкин. — Я рад, что услужил дочери человека, чье положение при дворе в каком-то смысле не уступает, а подчас и превосходит мое! Это замечательно. Как думаете, ваш батюшка…