Чарльз Норрис - Зельда Марш

— Хэлло, Зельда!

— Чего вы хотите? — Оба улыбались друг другу, и глаза их блестели от возбуждения.

— Как вы, например, смотрите на то, чтобы покататься завтра утром в парке?

— О, не думаю, чтоб я…

— Погодите, послушайте: кучер наш заболел, а Бонни и Беллу надо прогуливать каждый день. Я запрягу и выеду в шесть, а в восемь уже доставлю вас обратно.

— Меня не отпустят…

— А я уверен, что пустят. Ступайте, попросите их!

— Нет, не стоит, Джерри, — говорю вам, мне не разрешат.

— Но, господи, почему же?!

— Видите ли… завтра понедельник, и мне надо в школу и… и я знаю, что тетя скажет «нельзя»!

— Ну, что же, если так… Но как-нибудь в другой раз вы поедете со мной?

Зельда покраснела.

— Разумеется. С удовольствием.

— В будущее воскресенье — ладно?

— Вам придется попросить тетю…

— Хорошо. Когда можно ее увидеть?

— О, право, не знаю. Вам придется искать удобного случая… Мне не разрешается принимать гостей в будни…

— Но не откажется же ваша тетя принять меня, если я явлюсь как-нибудь вечером?

— Вы можете налететь на дядю…

— Ну, так что же! Я не боюсь вашего дяди!..

Зельда засмеялась. Румянец и оживление очень шли к ней.

— Какая вы хорошенькая, Зельда! — Молодой человек смотрел на нее с откровенным восхищением.

— Молчите, молчите! Вы — старый льстец, вы говорите это всем знакомым девушкам.

— Честное слово, нет!

Они продолжали обмениваться шутками, бормотать банальности.

— Вы пойдете на танцы в «Золотые ворота», Зельда?

— Не думаю, чтобы тетя…

— Да, к дьяволу ее, вашу тетю! С какой стати вас держат взаперти? На танцах будет превесело. Пойдете, если я достану вам билет?

Зельда чувствовала, что опоздает к ужину и что ее каждую минуту могут застать на месте преступления — в беседе с молодым человеком в самой неподходящей обстановке. Но как прогнать такого милого юношу, который обещает покатать ее в будущее воскресенье и приглашает на танцы в «Золотые ворота»? Впрочем, нечего и думать, чтобы тетя дала согласие на то и другое.

Зельда заранее знала, что та скажет: «Ты еще слишком молода, милочка! Дядя бы не одобрил такое времяпрепровождение. Успеешь еще!»

— Пит Годфри отправляется на экскурсию на озеро Элинор и еще дальше, в Гетч Гетчи. Завидую ему! — говорил между тем Джеральд. — А мне нельзя. Я в будущем году еду учиться в Гарвард и зубрю, как окаянный — учитель мне передохнуть не дает.

Зельда ждала, когда он, наконец, уйдет. Она знала, что ему хочется поцеловать ее, но она и не думала позволить это. Она инстинктивно понимала, как важно не продешевить себя. Никаких поблажек! Джеральд держал под мышкой вымокшую шляпу, а его кудрявые белокурые волосы густыми прядями обрамляли лоб. Глаза у него были голубые, и в них мерцал задорный огонек, но в линиях рта и подбородка было что-то слабое, детское.

— Мне пора.

— О, нет, не уходите еще, Зельда!

— Надо!

— Не выйдете ли вы ко мне попозже?

— Конечно, нет! — Девушка невольно выпрямилась.

— До свидания, — сказала она несколько холодно и переступила порог.

— Зельда!…

— В воскресенье — может быть, — шепнула она в щель, обжигая его взглядом и улыбкой.

Наверху раздался тоненький серебряный звонок к ужину. Она тихонько закрыла дверь, юркнула в библиотеку и последовала за дядей и доктором Бойльстоном в столовую.

На ужин, как всегда по воскресеньям, в выходной день Хонга, были печеные бобы, чай с гренками и холодный пудинг. Тетя Мэри сошла вниз, еще розовая ото сна, жмурясь и подавляя зевоту. Темные завитушки над ее лбом слегка примялись. Зельда знала, что у тети Мэри имелось с полдюжины этих фальшивых «накладок» из локонов, которые она меняла по мере надобности. Раз в неделю три или четыре из них отсылались к Стразинскому, парикмахеру, и он причесывал и завивал их. Воссев на конце стола, тетушка принялась разливать чай. Ее молчаливый чернобородый супруг уселся напротив, за другим концом, а сбоку — доктор Бойльстон и Зельда.

Зельда чувствовала расположение к доктору. Во-первых потому, что он был красив. Во-вторых, она знала, что нравится ему. Доктор Бойльстон был крупный мужчина, лет сорока, со свежим румяным лицом, с добрыми глазами, блестевшими из-под золотого пенсне. Он имел хорошую практику и жил круглый год в отеле «Калифорния» на Буш-стрит. С год тому назад Зельда как-то простудилась и слегла. Доктор Бойльстон дважды навестил ее и во время второго посещения, когда они на минутку остались одни, поцеловал и нежно погладил ее руку. Зельда этого не забыла, и знала, что доктор тоже не забыл. Говоря с нею или встречаясь глазами, он всегда дружелюбно и радостно улыбался. Он был единственный человек, дерзавший громко смеяться в этом мрачном доме. Иногда он хохотал прямо оглушительно, и Зельда подозревала, что эти взрывы веселости являются как бы тайным приглашением ей посмеяться вместе над тетей и дядей.