Мередит Дьюран - Любовь и честь

Мысль была трусливой, и Нора прогнала ее прочь. В конце концов, у Дэвида тоже нет выбора. Когда скончалась ее величество и немец из Ганновера уселся на английский трон, враги их отца заняли выжидательную позицию, нашептывали в уши короля лживые речи. Кончилось тем, что отца отстранили от должности, лишили титула и выдворили из Англии.

Разумеется, ни отец, ни Дэвид не стали терпеть подобного оскорбления. Брат часто говорил, что лишь псы и трусы лижут башмак, который их пинает. А если бы Колвиллы и смирились, кто сказал, что позже их не лишили бы и этих земель? Короне уже отошли их более обширные владения, но покойный муж Норы сделал все, чтобы Ходдерби и его окрестности остались в семье.

Однако теперь ее муж мертв, и у вигов больше нет причин считаться с Колвиллами. А Дэвид, прежде чем заняться этими владениями, должен убедиться, что они все еще принадлежат ему.

Паника отступила. К Норе вернулась способность размышлять здраво. Разумеется, никто ее не предал. Люди короля явились не потому, что им стало известно о деятельности брата. Скорее всего дело в том, что имение когда-то принадлежало ее отцу, сбежавшему ко двору якобитов, и цель визита — простая угроза.

— Я не понимаю, зачем они появились, — солгала Нора горничной, — однако уверена, что всему есть причина и нам не о чем беспокоиться.

— Да, миледи, — пробормотала Гризель. Похоже, Нора ее не убедила, но тут уж ничего не поделаешь. Пока эти люди не знают о делах брата, никакой новой опасности нет. Правда, только в том случае, если незваные гости не вздумают покопаться в винном погребе. В бочках с двойным дном пряталась не только мадера и портвейн. Пороха там хватило бы, чтобы уничтожить целую крепость или... этот дом — при неправильном обращении.

В дверь постучали. Нора едва не подпрыгнула. Они ведь не решатся пройти сразу в ее покои? Подобная наглость — очень плохой знак.

— Войдите, — отозвалась Нора. По крайней мере голос прозвучал спокойно. Хорошее начало.

В дверях появился управляющий, мистер Монтроз. Он был явно взволнован. Белый парик над тяжелым лбом сидел криво. Из-под него торчали седые пряди.

— Миледи, — задыхаясь, начал старый слуга, — прошу прощения за беспокойство, но Хутон говорит, что явились какие-то всадники и требуют впустить их в дом.

— Требуют — от чьего имени?

— Миледи, — забормотал он и громко сглотнул, — у них предписание парламента.

Нора изо всех сил пыталась скрыть, как это известие напугало ее.

— Значит, у нас нет выбора. Впустите, и пусть Хутон устроит их на ночь. — Нора наклонилась, чтобы Гризель смогла заколоть ей волосы.

— Но, миледи...

Нора подняла глаза. Монтроз нервно стискивал пальцы.

— В чем дело? Говорите, сэр.

— Миледи, во главе отряда лорд Эдриан.

Рука Гризель дрогнула. В кожу хозяйки впилась булавка, однако Нора даже не заметила боли. Неужели Монтроз и правда имеет в виду...

— Лорд Эдриан? — В голосе Норы уже не было спокойствия, он звучал хрипло, сдавленно, хотя на самом деле она ничего не испытывала, совсем ничего, одно только острое недоверие. Не может же Монтроз...

— О, простите меня, миледи, — заикаясь, продолжал управляющий, — я забылся. Я имел в виду графа Ривенхема. Он ведь теперь Ривенхем.

«О Боже, — содрогнулась Нора. — Значит, этот визит — акт мести! Ах, Дэвид, что ты наделал? Как я одна смогу противостоять ему?»

Их провели в малую гостиную, подали кубки с элем. Эдриан наблюдал, как устраиваются его люди, как неуверенно рассаживаются в креслах у огня. Темное дерево здешних панелей казалось совсем неуместным антуражем для грязных кожаных колетов и грубых шерстяных плащей, но запах лошадей, дыма и пота очень быстро прогнал тонкий дух мебельной полировки. Эдриан был этому рад. Он помнил этот запах — особую смесь ароматического бальзама и воска из ульев Ходдерби. Однако воспоминания вывели его из равновесия еще раньше — в каменном вестибюле дома. Дверь открыл все тот же старый дворецкий Хутон, но теперь с тростью. Гобелен с единорогом возле лестницы, звук собственных, шагов по каменным плитам — все показалось таким знакомым, что усталость улетучилась в тот же миг, а сердце заболело так, как будто его проткнули копьем.

Из-за этого Эдриан держался холоднее, чем требовалось. Он ничего не имел против слуг, только против хозяина, который, как, заикаясь, сообщил ему Хутон, сейчас отсутствовал, но леди Тоу была на месте. Вот и еще один неприятный сюрприз. Но несущественный, одернул себя Эдриан.