Кэт Мартин - По велению сердца

— Именно это, мой дорогой Литчфилд, я и собираюсь сделать.

Литчфилд удивленно поднял брови. Он был почти такого же роста, что и Джейсон, но стройнее друга, с более резкими чертами лица. Его волосы отливали чернотой воронова крыла.

— Могу я спросить, что ты собираешься сделать?

Они знали друг друга с детства, маркиз был человеком, которому Джейсон мог доверить свою жизнь, что он, впрочем, и сделал, вернувшись в Англию, где его все считали мертвым.

— Ты сказал, что девушка должна приехать в Карлайл-Холл вместе с дедом и что они появятся там в конце недели.

— Так оно и есть.

— Я просто задержу ненаглядную невесту моего брата. Срок уплаты залога почти истек. И когда окажется, что братец не сможет уплатить требуемую сумму, все права на его собственность перейдут ко мне.

Люсьен задумчиво поиграл длинными пальцами.

— Ты собираешься похитить девушку?

— У меня нет другого выхода. Я рассчитываю на тебя, разумеется. Нужно найти укромное место. Отвезем ее туда, а когда собственность брата станет моей, выпустим.

— Да, ты не шутишь, — задумчиво протянул Люсьен.

Джейсон опустился в кресло напротив друга и вытянул длинные ноги.

— Я никогда не шучу в таких делах. Чувство юмора выбили из меня за последние восемь лет.

Литчфилд мрачно посмотрел на него.

— Ей всего лишь девятнадцать лет. Она невинна во всех смыслах и сойдет с ума от страха.

— Я не причиню ей вреда. И сделаю все, что в моих силах, чтобы устроить ее как можно удобнее.

Он задумчиво потер шрам на тыльной стороне левой руки.

— Скажу ей, что похитил из-за выкупа, что не причиню вреда, если ее жених заплатит. — По его лицу скользнула холодная улыбка. — А когда она догадается, что мне не нужны деньги, день свадьбы уже пройдет и срок уплаты залога истечет. Карлайл-Холл станет моим, а мой братец будет уничтожен.

Литчфилд нахмурился:

— При других обстоятельствах я бы не одобрил этот план, но в данном случае ты, может быть, и прав. Девушка по крайней мере будет спасена от брака с убийцей. Одно это оправдывает то, что ты собираешься сделать.

На этот раз Джейсон улыбнулся:

— Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Ты не покинул меня в дни тяжелых испытаний, выпавших на мою долю, вот и теперь рискуешь своей репутацией, помогая мне. Я никогда не забуду этого, Люсьен.

— Я верю, ты обретешь то, чего злая судьба и твой брат-убийца так жестоко лишили тебя.

Он подошел к резному деревянному буфету и достал оттуда хрустальный графин с бренди.

— Девушка будет ехать со стороны Виндмера по дороге между Винчестером и Мидхерстом. У меня есть охотничья хижина в тех краях, неподалеку от Эрвурста. Вполне подходит для такого дела.

Он плеснул бренди в бокал, затем налил Джейсону.

— Неподалеку от хижины живет парень. Он предан мне душой и телом, ты можешь рассчитывать на него. Ну а во всем остальном тебе придется управляться самому.

Джейсон кивнул.

— И снова я у тебя в долгу.

Маркиз отхлебнул бренди и улыбнулся.

— Мне доводилось встречать леди Велвет. Весьма симпатичная девушка. Верю, ты будешь охранять ее добродетель столь же доблестно, как и ее саму.

В ответ Джейсон только хмыкнул.

— Не беспокойся, графиня Брукхерст навсегда отбила у меня интерес к так называемым леди. — Он снова машинально потер шрам, упомянув это имя. — Нет, теперь я предпочитаю веселую шлюшку, а делить ложе любви с дамой из общества… увольте!

Люсьен ничего не ответил. Джейсон Синклер изменился за последние восемь лет, и Люсьен едва узнавал его. Голубые глаза Джейсона смотрели холодно и отчужденно. О происшедших в нем изменениях говорило каждое его движение — от бесшумно кошачьих бросков тела до звериной настороженности, появлявшейся при опасности.

Горе и страдания ожесточили его. Четыре из прошедших восьми лет он работал на заболоченных плантациях Джорджии, и это было подарком судьбы, потому что сначала суд приговорил его к повешению.

Он сумел бежать с каторги и даже стал хозяином плантации на небольшом острове Сент-Киттс. Только один год выпадал из этого скорбного перечня. Год, о котором Джейсон никогда ничего не рассказывал.

Порой Люсьену приходило в голову, что воспоминания именно об этом времени омрачали лицо друга, когда тому казалось, что его никто не видит.

Велвет Моран поерзала на бархатном сиденье черной лакированной кареты Хавершемов — последней кареты, которой владела ее семья.

— Сколько же еще, дедушка? Мне кажется, мы уже едем много часов.