Нил вспыхнул.
— Мне очень жаль, мистер Огден, — сказал он, — но миссис Форрестер больше не является клиенткой моего дяди. После смерти капитана она сочла нужным забрать от дяди все свои дела.
Здоровый глаз мистера Огдена затуманился так же, как и больной.
— Что? Он больше не является ее поверенным? Но ведь двадцать лет…
— Да, сэр. Я знаю. Миссис Форрестер поступила с дядей не слишком уважительно. Она передала свои дела другому юристу совершенно внезапно.
— Кому, хотел бы я знать?
— Другому юристу, здесь же в городе. Айви Петерсу.
— Петерсу? Никогда про такого не слышал.
— Ничего удивительного. Он не принадлежит к числу людей, которые бывали в доме Форрестеров в прежние дни. Он из молодых, немного старше меня. За несколько лет до смерти капитана он взял в аренду часть земли Форрестеров — стал у них арендатором. Так миссис Форрестер с ним и познакомилась. Она считает его хорошим дельцом.
Мистер Огден нахмурился.
— А в действительности?
— Кое-кто тоже так считает.
— На него можно положиться?
— Вряд ли. Он берется вести такие дела, за которые никто бы не взялся. Может быть, с миссис Форрестер он поступает честно. Но если это и так, то совсем не потому, что он человек порядочный.
— Новость весьма печальная. Знаете, молодой человек, вы продолжайте свою работу, а я должен подумать, — мистер Огден встал и, заложив руки за спину, зашагал по комнате.
Нил углубился в незаконченное письмо, лежавшее на столе, чтобы посетитель чувствовал себя свободно.
Он понимал, как затруднительно положение мистера Огдена. Тот был предан миссис Форрестер и раньше приезжал в гости к Форрестерам чаще всех других их денверских друзей. Но это было до того, как Констанс решила женить на себе Фрэнка Элигера и в союзе с матерью стала расставлять Элингеру сети. Нил помнил, что мистер Огден не появлялся у Форрестеров после того Рождества, которое Огдены провели в доме капитана вместе с Элингером. Вскоре после того памятного вечера Огден, по-видимому, понял, что затеяли его дамы, и, независимо от того, нравились ему их замыслы или нет, решил, что благоразумнее всего отойти в сторону. Он перестал бывать у Форрестеров не потому, что тем изменило счастье. Нил видел, что судьба миссис Форрестер действительно волнует мистера Огдена и он серьезно озабочен.
Нил успел закончить письмо и приступить к следующему, когда мистер Огден остановился у его стола, ожесточенно теребя свою эспаньолку.
— Вы говорите, этот молодой юрист беспринципен? Но и у негодяев бывают слабости, им тоже знакомы сантименты, если дело касается женщины.
Нил посмотрел на него. Он почему-то сразу вспомнил ямочки на щеках Айви.
— Слабости? Сантименты? Мистер Огден, почему бы вам не пройти к нему в контору? Одного взгляда будет достаточно.
— В этом нет нужды. Я понимаю, — Огден посмотрел в окно, из которого были видны верхушки тополей в роще Форрестеров, и тихо проговорил: — Бедная женщина! Ее вводят в заблуждение! Ей следовало бы посоветоваться с кем-либо из друзей Дэниела.
Мистер Огден вынул часы, посмотрел на них, прикинул что-то и сказал, что его поезд уходит через час. Сегодня он уже ничего не успеет предпринять. Через несколько минут он покинул контору.
Он ушел, а у Нила осталось твердое впечатление, что, пока мистер Огден пребывал в нерешительности, держа в руке часы, он обдумывал, не заехать ли ему к миссис Форрестер. Ему хотелось повидаться с ней, но он отказался от этой мысли. Не страх ли перед женой и дочерью остановил его? Или то был страх другого рода, и он боялся расстаться с приятными воспоминаниями, боялся увидеть ее изменившейся, подурневшей, опасался, что столкнется с чем-то, что может омрачить память прошлого? Нил слышал от дядюшки, что мистер Огден, хотя и женился на дурнушке, был неравнодушен к красивым женщинам и умел по-своему, без лишнего шума, проявлять истинную галантность. Кто знает, поддержи его Нил, он поехал бы к миссис Форрестер и, пожалуй, сумел бы помочь ей. Но Нил промолчал, и это открыло ему глаза на то, как изменились его собственные чувства к жене капитана.
Изменилась и она сама. После смерти мужа она словно стала другим человеком. Многие годы Нил с дядюшкой, Дэлзелы и все ее друзья считали, что капитан — обуза для жены, что заботы о нем изнуряют ее, омрачают ей жизнь, не дают стать такой, какой она могла бы быть. Но теперь, похоронив мужа, она напоминала лишенный балласта корабль, который по воле ветра носит из стороны в сторону. Она сделалась упрямой, вздорной и, казалось, утратила способность разбираться в людях, легко и деликатно дать каждому почувствовать его место.
Читать дальше