Фрэнк Кеньон: Мой брат Наполеон

— Было бы неразумно, — обратилась я к молодому капитану, — информировать командующего о том, что я нашла кота.

— Согласен, мадемуазель.

Некоторое время спустя девушка-служанка принесла поднос с очень вкусной едой и легким белым вином. Уже не капитан, другой офицер открыл ей дверь и снова запер, когда она удалилась. «Каролина Бонапарт, — подумала я, — опасный преступник, укрывающий у себя в камере четырехногое чудовище».

Но ничто на свете не в состоянии лишить меня аппетита. По-моему, это присуще всем темпераментным женщинам с повышенной сексуальностью. Я с большим удовольствием поела и даже слегка раскраснелась, правда, не только от вина, но и от собственной решимости и в предвкушении приятных развлечений. Потом надела свой лучший бальный наряд. Сердце билось в ожидании, пока я не услышала музыку, доносившуюся снизу, из танцевального зала. Я подошла к двери и начала барабанить кулаками и неистово визжать. Мой спектакль продолжался некоторое время. Но вот раздался голос мамы:

— Веди себя достойно, Каролина, успокойся.

Она говорила по-итальянски. Французский давался ей с трудом, а упрямство и чувство гордости мешали заняться им по-настоящему. Ничто не могло заставить маму сменить подлинную фамилию Буонапарте на ее французский вариант — Бонапарт, на чем настаивал Наполеон, которого она упорно звала Наполеоне. В присутствии мамы мы почти всегда разговаривали на итальянском языке. Наполеон часто с явным неудовольствием. Возобновив свой страшный визг, я с силой стала дергать ручку двери.

— Каролина, не расходись!

— Если вы сейчас же не пришлете ко мне Наполеона, я буду кричать до тех пор, пока не умру от истощения!

— Хорошо, — проговорила мама в отчаянии. — Наполеоне сейчас придет и утихомирит тебя.

Взяв на руки черного кота, я приласкала его и стала ждать. Пять минут спустя Наполеон, отперев дверь и ничего не подозревая, спокойно вошел в комнату. Увидев у меня на руках кота, он застонал и страшно побледнел. «Лови» — крикнула я и швырнула кота, который, опустившись ему на грудь, быстро вскарабкался на плечи. Наполеон отпрянул к стене, бледный и дрожащий. Не теряя времени, я выскользнула в открытую дверь и помчалась в танцевальный зал. Мюрат беседовал с Жозефиной. Она стояла ко мне спиной, и я, не стесняясь, показала ей язык. Мюрат заметил мою выходку и высоко поднял брови в притворном неодобрении. Когда же оркестр опять заиграл, он подошел ко мне и пригласил на танец. Танцор был он действительно ужасный: постоянно поворачивался не в ту сторону, оступался и цеплялся за меня, словно утопающий. Словом, Мюрат был самый неуклюжий из всех слонов.

— Но право же, генерал! — запротестовала я, почувствовав себя совершенно измотанной такими танцами.

Он, нисколько не смущаясь, добродушно рассмеялся:

— Просто я воспользовался случаем, чтобы обнять вас, дорогая Каролина.

После такого объяснения я только с ним и танцевала, хотя назвать это танцами было невозможно. Вскоре мы оказались центром внимания публики. Наполеон, еще не вполне оправившийся от столкновения с черным котом, молча сидел с мамой. Он, как и Мюрат, был очень неловкий танцор, у него отсутствовало всякое чувство ритма, несмотря на многочисленные уроки, которые он брал втайне. Обычно после двух-трех бесполезных попыток он уходил из танцевального зала, смущенный и задетый в своем самолюбии. Я часто жалела его, но только не сейчас. К несчастью, мой триумф оказался недолгим. На другое утро Наполеон прислал за мной. Сидя за письменным столом и не глядя на меня, он тоном, не терпящим возражений, объявил:

— Каролина, завтра я посылаю Жозефа в Рим; ты в наказание поедешь вместе с ним.

— Зачем ты посылаешь Жозефа в Рим?

— Я назначил его послом Франции.

Мои мысли были заняты только собой, но его заявление все-таки произвело на меня впечатление. Он, видите ли, назначил Жозефа на столь важный пост, не спрашивая согласия у правительства или членов Директории. Наполеон всегда поступал, как ему заблагорассудится, особенно если это касалось членов его семьи. Всем следовало беспрекословно подчиняться его требованиям, как пяти директорам Франции, так и братьям и сестрам Наполеона.

— Я ненавижу Рим, — возразила я.

Наполеон соизволил взглянуть на меня и усмехнулся злобно и язвительно.

— Возможно, ты полюбишь какого-нибудь римского аристократа. Но убедись сперва, что он богат, влиятелен и в самом деле аристократического происхождения.