Виктория Холт - Легенда о седьмой деве

— Жди в спальне, — велела Меллиора, — пока я тебя не позову.

Дверь за мной закрылась, и я осталась одна. Мне никогда прежде не доводилось бывать в такой комнате. На окнах висели мягкие голубые шторы, на кровати — голубое покрывало. На стенах, оклеенных розовыми обоями с голубыми вензелями, висели картины. Но больше всего меня поразил небольшой книжный шкаф у кровати. Это книги, которые читала Меллиора! Они напомнили мне о разнице между нами, поэтому я повернулась к ним спиной и выглянула в окно. За окном я увидела сад, занимавший пол-акра. В саду были клумбы и лужайка. Там работал преподобный Чарльз Мартин, отец Меллиоры. Я наблюдала за тем, как Меллиора подбежала к отцу и стала ему что-то объяснять. Я внимательно смотрела на них, понимая, что сейчас решается моя судьба.

Преподобный Чарльз выглядел удивленным. Меллиора настойчиво продолжала говорить, помогая себе жестикуляцией. Они начали спорить; взяв отца за руку, она горячо доказывала ему что-то. Я с интересом продолжала следить за ними. Почему ее так волнует моя судьба? Вскоре я поняла, что Меллиора сумела настоять на своем. Вероятно, отец ни в чем не мог отказать своей очаровательной дочери. Он покорно кивнул, и они вдвоем направились к дому.

Через несколько минут открылась дверь и на пороге появилась Меллиора. На ее лице играла победоносная улыбка. Преподобный Чарльз обратился ко мне тем тоном, которым обычно читал проповеди со своей кафедры:

— Значит, ты пришла работать с нами, Керенза? Надеюсь, ты будешь здесь счастлива.

Вскоре я начала осознавать, какой великолепный шанс дала мне Меллиора. И хотя позже со мной происходили странные вещи, первый год моего пребывания в доме священника казался мне самым волнующим периодом в моей жизни. Наверное, потому что именно тогда я поняла, что могу подняться на другую социальную ступень и оказаться в совершенно другом мире.

Меллиора стала моим счастливым шансом. Я быстро сообразила, что привлекаю ее не меньше, чем она привлекает меня. Эта девочка угадала во мне огромное желание вырваться из того окружения, которое я ненавидела, и была совершенно потрясена этим.

Конечно, у меня были личные враги в этом доме. И самым грозным из них стала мисс Келлоу. Строгая и чопорная, она, как выяснилось, сама была дочерью священника. Чрезвычайно озабоченная чувством собственной значимости, эта особа все время старалась доказать, что только жизненная необходимость вынуждает ее зарабатывать себе на жизнь. Однако, несмотря на болезненное честолюбие, она по-своему привязалась к Меллиоре. Поскольку я тоже в полной мере обладала этим качеством, мне легко было заметить его в других. Мисс Келлоу, как и я, была недовольна своей судьбой и, как и я, собиралась ее исправить. Была еще и миссис Йио, повариха и экономка, считавшая, что все слуги должны подчиняться ей — даже мисс Келлоу. Между этими дамами существовало соперничество, которое, признаться, было мне на руку. Миссис Йио, которая, как она сама говорила, ума не могла приложить, зачем меня взяли в дом, не питала ко мне такой неприязни, как мисс Келлоу, и иногда принимала мою сторону — просто потому, что таким образом она выказывала свое несогласие с мисс Келлоу. Были еще конюх Том Белтер и младший конюх Билли Томз. Они с симпатией посматривали в мою сторону, но я не допускала никаких фамильярностей, которые они позволяли себе с Кит и Бесс, двумя горничными. Я быстро дала им понять, что со мной это не пройдет, но они не затаили никаких недобрых чувств и даже стали уважать меня. Кит и Бесс поглядывали на меня со страхом, поскольку я была внучкой бабушки Би. Иногда они спрашивали меня о бабушке, хотели получить ее совет относительно любовных дел или рецепт отвара трав для улучшения цвета лица. Я помогала им, а взамен они брали на себя некоторые из поручений, которые мне давали.

Первые несколько дней в доме священника я редко видела Меллиору и даже подумала, что она, сделав доброе дело, тут же успокоилась. Меня перепоручили заботам миссис Йио, которая после жалоб по поводу моего ненужного присутствия в доме, все же нашла мне работу. И в эти первые дни я безропотно выполняла ее поручения.

В первый день, после того как Меллиора привела отца в свою комнату, я спросила, можно ли сбегать домой и сказать бабушке, где я буду жить. Разрешение было тут же получено. Меллиора пошла со мной в кухню и сама собрала корзинку вкусной еды, которую я должна была отнести брату, упавшему с дерева и покалечившемуся. Когда я пришла в наш дом, чтобы рассказать, чем закончился мой поход на ярмарку в Трелинкете, у меня было довольно приподнятое настроение.