Барбара Картленд: Грезы наяву

Мелита вздохнула с облегчением.

— Благодарю вас, Джонсон! Благодарю! Я с ужасом думала, что мне пришлось бы продать его. А мне расстаться с ним все равно что умереть.

— Ну-ну, мисс Мелита, не надо так говорить! Вы молоды, у вас вся жизнь впереди, и вы прехорошенькая! Я только нынче утром говорю жене: «Попомни мои слова, какой-нибудь джентльмен объявится скоро и возьмет в супруги нашу мисс Мелиту!»

— Не нужен мне никакой джентльмен, — запротестовала Мелита. — Мне больше всего хотелось остаться здесь с Эросом и с вами.

— Ее светлость рассердилась бы, услышав ваши речи, — заметил Джонсон.

— Я даже не упомянула ей об Эросе, — призналась Мелита. — А то бы она, наверно, сказала, что он не мой, а папин, и его надо продать, как мы продали остальных лошадей.

— Мне их будет не хватать, мисс Мелита. Иногда с ними тяжело приходилось, но без лошадей стало еще хуже.

— У вас останется Эрос, а он лучше, чем все остальные вместе взятые!

— Что верно, то верно. Помню, когда капитан Уолфорд привез его вам на день рождения, я сразу догадался, что другим до него будет далеко.

— Пожалуйста, Джонсон, оседлайте его мне, пока я пойду переоденусь, — распорядилась Мелита.

— Собираетесь прогуляться, мисс?

— Я об этом мечтаю весь день, — ответила девушка. — Наверно, все сочли бы неприличным, если бы я поехала кататься до похорон, но папа бы меня понял, я знаю.

— Это точно! — согласился Джонсон. — Капитан всегда говорил: «Все хорошее и даже плохое можно сделать лучше, если подумать об этом, сидя верхом на коне».

Мелита улыбнулась сквозь слезы.

— Я так и слышу, как папа это говорит. Вот я сяду в седло, поскачу и подумаю. Но благодаря вам, Джонсон, мне стало гораздо легче, потому что вы разрешили мою проблему. Я боялась, что ста фунтов вам покажется недостаточно.

— Обойдемся, — стоически заявил Джонсон.

Взяв дамское седло Мелиты, он направился к Эросу, а она побежала переодеваться.

Десять минут спустя, проезжая по раскинувшемуся за их домом полю, Мелита чувствовала, как лежавшая весь день у нее на душе тяжелым бременем тоска постепенно отпускает ее.

Ее угнетало не только горе от потери обожаемых родителей, но и необходимость расстаться с Эросом. Он так много для нее значил, что будущее без него казалось невозможным. Зная, что девочка очень любит лошадей и к тому же нуждается в занятиях и развлечениях, отец подарил ей Эроса на день рождения пять лет назад.

Семья находилась в это время в затруднительных обстоятельствах, так как лошади, которых готовил к скачкам капитан Уолфорд, не оправдали его ожиданий.

Да еще к тому же, несмотря на просьбы жены не рисковать понапрасну деньгами, он потерял значительную сумму, ставя на лошадей, которые либо не одолели препятствий, либо их обошли уже у самого финиша.

И вот именно тогда на ярмарке капитан Уолфорд увидел жеребенка, которого отдавали всего за несколько фунтов. Человек, по случаю купивший его, просто хотел от него избавиться, а капитан усмотрел в жеребенке большие возможности.

Он купил его, привез домой и подарил Мелите. И с того самого момента ее восторгу и счастью не было границ.

Она не только приучила Эроса идти на зов, но и проделывать по ее команде всевозможные трюки.

Когда она напевала, жеребец вальсировал на задних ногах, наклонял голову, когда девушка приказывала ему сказать «да», и тряс головой, если Мелита говорила «нет».

Со временем она обучала его все новым фокусам, пока отец не сказал ей, смеясь:

— В нем больше человеческого, чем в некоторых людях, и, уж конечно, гораздо больше ума!

Мысль о необходимости продать любимца терзала Мелиту со дня смерти родителей.

Она знала, как у них было мало денег, и опасалась, что после уплаты долгов вообще ничего не останется.

К счастью, небольшая сумма, положенная ее дедом в банк на имя ее матери, возросла настолько, что стала приносить почти пятьдесят фунтов дохода в год, почти столько же, сколько получал ее отец в виде процентов с капитала, которым он не имел права распоряжаться.

Теперь все это принадлежало ей, и, хотя денег было совсем немного, они, по крайней мере, позволили ей сохранить Эроса.

В этот вечер, ложась спать в маленькой спальне, своей бывшей детской, Мелита благодарила Бога, позволившего ей сохранить ее друга, и молилась о том, чтобы ей не пришлось задержаться надолго в Сэрл-Парке.

«Если я их не буду устраивать, — рассуждала она сама с собой, — они скоро откажутся от моих услуг. И тогда, быть может, тетя Кэтрин не захочет больше со мной возиться и позволит мне остаться дома».