Шерри Томас: Обольщение красотой

— Почему?

— Потому что тебе это было бы ужасно неприятно. А ты будь разборчивее в выборе друзей. Я крайне разочарована в мистере Гранте.

— Грант ничего не знает. Я не сказал ему ни слова.

— Тогда кто просветил этих двух стервятников в женском обличье? Никогда не поверю, что вдовствующая герцогиня сделала что-нибудь подобное.

— Нет, конечно. Ей я тоже ничего не рассказывал.

— Тогда откуда они…

— От меня. Они раскопали свидетельства, доказывающие, что мы с Таунсендом действительно находились в одном и том же месте незадолго до его смерти, и заверили меня, что не успокоятся, пока не докажут, что каждое их слово может быть подтверждено фактами. В ответ на это я сказал им, если они пообещают оставить прошлое в покое, я расскажу им кое-что, что стоит их потраченного времени.

Венеция медленно моргнула, взмахнув длинными темными ресницами.

— Почему?

Кристиан судорожно сглотнул.

— Я не могу допустить, чтобы тебе снова причинили боль. А ты, дурочка, влетела в комнату и все испортила.

Венеция прикрыла рот ладонью и хихикнула.

Боже, как он обожает ее смех!

— Значит, ты действительно любишь меня, — с благоговейным удивлением произнесла она.

— Конечно, глупышка. Как ты можешь сомневаться в этом? Заметно это или незаметно, но ты поставила меня на колени.

— Я готова иногда тоже становиться на колени, если пожелаешь, — хихикнула она.

Кристиана пронзила похоть.

— Будь серьезней, — выговорил он не без труда. — Мы в одной комнате с двумя волчицами.

— Мне все равно. Они больше не могут причинить мне боль. Как и мистер Таунсенд. — К смущению Кристиана, она обвила руками его талию. — Я люблю тебя. Вот зачем я приехала. Чтобы сказать, что я влюбилась в тебя, как только узнала тебя лучше. И мне очень жаль, что я вела себя как Редкая Красавица и мучила тебя.

Ее слова были так прекрасны, что не умещались в его голове. Он страстно обнял ее.

— Это я должен извиняться. Я затеял все это безобразие и вел себя, как самый большой тупица на свете.

За их спинами кто-то кашлянул.

— Ваша светлость, — сказала леди Эйвери, — мы с сестрой приняли решение.

Кристиан охотно велел бы им убираться, однако жена взяла ситуацию в свои руки. Она высвободилась из его объятий и отступила на шаг, но не раньше, чем потерла большим пальцем его нижнюю губу — жест, полный откровенного обещания. Кристиана тут же бросило в жар.

Но, когда она повернулась к двум сплетницам, на ее лице не было и тени улыбки. Она снова стала Редкой Красавицей.

— В таком случае не будем тянуть время. У нас с герцогом есть определенные планы на сегодняшний полдень.

Кристиан надеялся, что его лицо не загорелось. Леди Эйвери покраснела.

Она снова кашлянула.

— Мы с сестрой более двадцати пяти лет занимались тем, что снабжали светское общество качественными и надежными сплетнями. Мы видели столько человеческих падений и проступков, что стали забывать, что не все так эгоистичны. Каждый из вас старался защитить другого, не думая о себе. И за это мы готовы смириться с пятном на нашей, прежде незапятнанной, репутации. Мы больше не станем упоминать имя мистера Таунсенда и, когда приедет кузен моего пасынка, лично препроводим его на континент, чтобы он не задерживался в Лондоне. В обмен мы просим, чтобы мы были первыми, кто оповестит общество о положении герцогини, скажем, через четыре недели.

Кристиан не верил своим ушам. В леди Эйвери и леди Соммерсби осталось что-то человеческое? Кто бы мог подумать?

Его жена одобрительно кивнула.

— Принято.

В знак согласия три женщины обменялись рукопожатиями, и заслуженные сплетницы удалились. Но не успел Кристиан что-либо сказать, как появилась вдовствующая герцогиня.

— Матушка, как вы узнали, что мы в городе?

— Я дала указания твоим слугам сообщить мне, как только ты вернешься, хотя, — она устремила изучающий взгляд на его жену, — я не знала, что герцогиня тоже приехала.

— Я не могла вынести разлуки с моим молодым мужем во время медового месяца, — отозвалась Венеция, одарив Кристиана ослепительной улыбкой. — Потому я последовала за ним в Лондон.

— Я приехал сюда с единственной целью: забрать со склада плиту со следами тетраподов и доставить ее тебе.

Улыбка Венеции стала шире.

— Правда?

— Конечно.

— Тетра… что? — требовательно спросила вдовствующая герцогиня.

— Ископаемые ящеры. Моя новобрачная питает страсть к доисторическим чудовищам.

Новобрачная опустила голову, лукаво поглядывая на него из-под своих великолепных ресниц.