Сюзан Кубелка: Сброшенный корсет

Но сперва несколько слов о моем родительском доме, о котором тоже никогда не говорят. Я хочу покончить, наконец, со всеми сплетнями, хочу, чтобы ты сама во всем разобралась.

Ну и желаю тебе, моя малышка, хорошего Нового года, много радости, счастья, удачи, здоровья и бодрости, не поддавайся никаким принуждениям, держись стойко. И не забывай меня.

Крепко обнимаю тебя.

Навсегда твоя

Минка ».

Что бы там ни говорили, а я не сирота, не подкидыш, не отпрыск обнищавших родителей, отнюдь нет, я появилась на свет в семье фабриканта. Снежным утром 2 февраля 1860 года, что считалось счастливым предзнаменованием.

Был светозарный праздник — Сретение. Жизнь рожденного в этот день всегда озарена солнцем, он притягивает к себе любовь, словно магнит, и тень не омрачает его пути.

На моем же пути сплошные загадки, причем с самого начала. Странным образом я родилась до срока — семимесячная, но вполне развившаяся, на удивление крепкая девочка. Живительно и то, что глаза и волосы у меня черные, тогда как все в нашем роду соломенные блондины.

Отца моего зовут Рюдигер Хюбш [1] Красавчик (нем.). , но имя порой обманчиво. Отец, похожий на мопса, владеет фабрикой, что у городских ворот, — там шьют фески.

Матушка моя — белокурая уроженка Эннса — обучалась поварскому искусству в замке Эннсэг, у последней княгини Ауершперг, и это третья загадка. Разумеется, кухня Ауершперга славится во всей монархии. И маменька очень хорошо зарабатывала в замке в Венгрии, где она начинала свою карьеру. Но этого было явно недостаточно, чтобы накопить сказочное приданое, которое способствовало процветанию отцовского дела.

Откуда же такие деньги?

Мать состоит в родстве с Юлианой Танцер, владелицей знаменитого отеля «Черный орел». Они троюродные сестры по материнской линии, из почтенной эннской семьи. Отец мамы, белокурый чех, красавец на загляденье, был беден, в то время как папа́ Юлианы, хотя и был косолап, владел несколькими большими мельницами. Матушка моя всегда считалась «бедной родственницей». Тем не менее, она получила приданое чистоганом. Золотом! И такое роскошное, что отец сразу после свадьбы нанял новых рабочих и расширил маленькую фабрику вдвое.

К лету 1861-го, через год после моего рождения, он поставлял самые лучшие фески, красные, с черной кисточкой, мусульманской общине кайзеровской империи — многочисленным туркам, грекам, египтянам, албанцам, которые жили в крупных городах — в Вене, Офене, Песте, Триесте и в большинстве своем были зажиточными коммерсантами.

Да, он нанял еще и вышивальщиц, закупил дорогой материи и первым стал изготовлять по баснословным ценам фески для дам — маленькие шедевры, с синими кисточками, украшенные золотой нитью, серебряными бляшками и настоящим жемчугом.

Фабрика процветала.

Я принесла отцу благополучие. Но он ни разу не дал мне почувствовать это. Я его почти не видела. У него не было времени. А моя веселая, жизнерадостная маменька вела большой дом, устраивала дамские чаепития и изысканные званые вечера, щеголяла в шелковых платьях и настоящих драгоценностях, меня же предоставила Эрмине фон Фришенбах, гувернантке из Эннса, которая до сих пор мне предана.

Эрмина — мой ангел-хранитель. И если кто-то любит меня по-настоящему, то это она. Эрмина — маленькая энергичная брюнетка, круглолицая, с темными живыми глазами, от которых ничего не утаишь. Она умна и отважна, стоит выше суетных притязаний и потому почти не затягивается в корсет. Но есть и у нее одна слабость: она носит туфли на высоком каблуке и украшает прическу огромными яркими шелковыми бантами, чтобы казаться выше. Эрмина очень хорошо образованна, и это четвертая загадка.

Моя мать читать умеет, а писать — нет. Отец отлично считает, но в жизни не сочинил ни одного письма. Это, правда, никому не мешало. Лишь в 1869 году, через девять лет после моего рождения, было введено всеобщее обязательное обучение. Раньше учиться не заставляли. Кто хотел ходить в школу, тот и ходил. Кто хотел сидеть дома, сидел дома. Безграмотность была повсеместной. А меня воспитывали, как королевское дитя.

В три года я уже говорила по-французски, ела ножом и вилкой, училась чтению и письму, а в четыре разучивала первые гаммы на фортепьяно. В детстве я никогда не посещала школы. Меня учили на дому, а Эрмина прививала мне навыки, которые требуются девушке из высшего света: обучала нотам, пению, истории, религии, плетению кружев и вышиванию, а также географии, зоологии и ботанике. Я училась рисовать с натуры, писать акварели и портреты.