Барбара Картленд: Зачарованное сердце

— Южное крыло? Но это абсурд! — воскликнула Синтия. — Ты ошибаешься.

— Нет ничего абсурдного, если знаешь Роберта Шелфорда! — возразила Сара злобно. — Он всегда одинаково вел себя с женщинами.

— Но это вряд ли женщина, конечно же нет! Ты ошибаешься, и все это — бред твоего воображения.

Сара неприятно улыбнулась:

— Я заметила выражение на лице Роберта и поняла, что что-то не так. Подождав минуты две, я последовала за ними. Я решила: если он повернется и увидит меня, я скажу, что просто хотела попрощаться с ним. От тебя я знала, что южное крыло всегда на запоре. А Роберт неоднократно говорил, что эта часть дома еще не обставлена мебелью. Он закрыл за собой дверь, но я приоткрыла ее и заглянула внутрь. Ты ведь знаешь галерею, что ведет прямо к огромному витражному окну в самом ее конце?

— Да… — в замешательстве ответила Синтия.

Она это знала слишком хорошо!

— Ну так вот, эта галерея обставлена мебелью! Везде ковры и большие вазы с цветами. Роберт обманывал! Дверь в дальнем конце галереи была открыта, и я догадалась, что он вошел туда. Я слышала голоса, потом, пока я ждала, из комнаты вышла черная женщина. Она несла поднос, а через руку у нее был перекинут халат — халат из розового шелка с бежевыми кружевами! Я успела разглядеть это все до того, как она меня заметила. Потом я тихонько спустилась вниз. Теперь ты мне веришь?

— Нет! — резко ответила Синтия.

Сара пронзительно рассмеялась:

— Разумеется, ты не хочешь мне верить! И я знаю почему! Ты сама влюбилась в этого человека!

— О, мисс, вы просто красавица! — воскликнула служанка, последний раз касаясь платья невесты.

Микаэла в старинной кружевной вуали, прикрывающей ее черные волосы, пристально вглядывалась в свое отражение в зеркале: флердоранж, жемчужное ожерелье на белоснежной шейке, белое шелковое платье, облегающее все изгибы стройного, грациозного тела и ниспадающее на пол изящными фалдами, — все было идеально.

«Да, — подумала Синтия, — она была бы очень красивой, если бы не страдание в глазах и не опущенные уголки рта».

Микаэла долго смотрела на себя и затем поблагодарила служанку:

— Спасибо, Флоренс, это все.

— Мне передать мистеру Шелфорду, что вы готовы, мисс?

— Да, передайте ему, что я спущусь через несколько минут.

Служанка вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Микаэла повернулась к Синтии.

— Ну? — спросила она. — Как я выгляжу?

Синтия чувствовала, что Микаэла просто насмехается над ней, и ответила уставшим голосом, понимая, что слова здесь бесполезны:

— Ты же знаешь, что я хочу тебе сказать, Микаэла.

— Да, знаю, но слишком поздно! Слишком поздно! Артур ждет меня в церкви. Через несколько минут я поклянусь в любви и верности, уважении и повиновении ему… Вы остановите обручение, когда услышите эту ложь из моих уст, Синтия?

— Перестань, Микаэла! Не говори ничего подобного, вот и все! — вновь начала умолять Синтия.

— Слишком поздно, — повторила Микаэла. — Слишком поздно.

Девушка подняла руку, чтобы привести в порядок волосы, и Синтия заметила, что рука дрожит. Вся ее любовь, вся нежность, которые она испытывала с тех самых пор, как познакомилась с Микаэлой, нахлынули на нее горячим желанием защитить и спасти ее, но что она могла сделать?

Микаэла ни за что не дрогнет в своей решимости, даже теперь, когда Артур ждет ее в маленькой деревенской церкви из серого камня. Через полчаса они станут мужем и женой.

Синтия понимала, что Микаэла в отчаянии и сейчас намеренно мучает себя, намеренно навлекает на себя этим безумным поступком страдание и несчастье. Любовь без взаимности или любовь отвергнутая может погубить того, кто любит, а Микаэла любила Хью. Синтия не сомневалась в этом, она все глубже и тверже понимала это и знала, что такое любить безнадежно, одиноко и отчаянно.

Последние несколько дней для Синтии оказались мучительными. Казалось, обвинение Сары в том, что она любит Роберта, сорвало вуаль с ее глаз. Теперь она не могла этого отрицать. Она чувствовала, что стрела попала прямо ей в сердце и невозможно выдернуть ее оттуда.

В первый момент, оставшись наедине с собой, Синтия засомневалась в своих чувствах, но затем начала искать правду и нашла ее. Да, она любила Роберта. Как давно, она не знала, но любовь внезапно всецело овладела ею. Теперь она окончательно поняла, что бежала от него, боясь не его, а себя. Она боялась быть опять оставленной и боялась испытать вновь тот восторг, который ей посчастливилось узнать на рассвете своей первой любви.