Николай Бахрошин - Ромео и Джульетта. Величайшая история любви

Да пребудет Господь с Ромео Монтекки и его женой Джульеттой, в девичестве — Капулетти! Пусть хоть покоятся с миром, если при жизни не смогли обрести мир в душе! — вот так я решил.

В результате, после неимоверных усилий, следствием было установлено, что Ромео Монтекки, украдкой возвращаясь в Верону в ночную пору, подвергся нападению шайки разбойников. И, видимо, решил укрыться от них на кладбище, но был обнаружен ими и убит. Ими же, разбойниками, был убит и рыцарь Парис. Этот проводил ночь у склепа, страдая от тоски по невесте и, как положено рыцарю, встал на защиту преследуемого. Что же до вторичной смерти Джульетты, тут история более темная. Здесь, скорее, нам остаются догадки и предположения… Так, по свидетельству одного из ученых лекарей, достопочтенного Мелькомпано (семь золотых ему в зубы, роже алчной!) в случае неких неопознанных катаклизмов атмосферы и сильной жары кровь у покойников свертывается не сразу, а по прошествии длительного периода времени. Сей знаменательный парадокс зафиксирован еще самим Авиценой, хотя и мало известен. Вот и получается, что разбойники, придя от убийств и крови в животное состояние, вытащили из гроба покойницу, с понятными целями надругаться. Начали ее резать, увидели обильное истечение крови, и, испугавшись содеянного, убежали…

Моя версия была со вниманием выслушана герцогом.

— Та-та-та… Убежали, значит, — задумчиво сказал он. — Двух воинов со шпагами не испугались, а от покойницы, значит, убежали…

— Так бывает, Ваше Сиятельство, — уверил я. — Некоторые люди, не боясь живущих, испытывают странный трепет по отношению к мертвым телам.

— И при этом все равно пытаются надругаться над трупом? — скептически спросил герцог.

— Глаза боятся, а руки делают, Ваше Сиятельство… Натура человеческая суть загадочна…

— Да-да, я понимаю… Натура человеческая частенько задает нам загадки, вы правы, капитан. Вот, казалось бы, мой рыцарь Парис, пусть небеса станут ему домом… Разрази меня гром, я бы не рискнул поставить в заклад медную монету против тысячи золотых, если б кто-нибудь начал уверять меня, что он способен влюбиться как юнец… — задумчиво поделился герцог. Потом строго глянул на меня: — Капитан Скорцетти, я вами не доволен!

— Ваше Сиятельство!

— Да-да, капитан, именно не доволен! Получается, в окрестностях Вероны действует шайка отъявленных негодяев, что режут моих рыцарей, как баранов, и насилуют мертвых! Хорошо хоть не наоборот, будь я проклят… — он усмехнулся. — А вы, как капитан стражи, не предпринимаете решительно никаких мер!

— Если Ваше Сиятельство изволит вспомнить… Двое из них были мною уже изловлены. Те, что зарезали венецианских купцов…

— И надругались? — заинтересовался герцог.

— В тот раз — нет, Ваше Сиятельство, злодеям помешали некие обстоятельства…

— Ну, все равно… Двое — мало, капитан! Очень мало! Разрази меня гром, они все должны получить по доброй конопляной веревке! В самое ближайшее время!

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство!..

Разбойников-то я, конечно, нашел. Этого добра у нас в Италии — сеять не надо, только жать остается. Правда, повесить их не удалось, злодеи отчаянно сопротивлялись, и были зарублены моими солдатами.

Герцог, к тому времени подзабывший эту историю, заметил только, что мы, по крайней мере, сэкономили на веревках. Он любил экономить на мелочах. Его Сиятельство не моргнув глазом пускал на ветер тысячи золотых и крайне гордился собой, когда экономил один-два. Уж такой противоречивый характер — суровый воин и изощренный интриган, великодушный аристократ и хитрый политик, мот и скряга одновременно — герцог Барталамео I Дела Скала…

Таким образом, правда была похоронена так же прочно, как сами несчастные влюбленные.

Теперь о том, что семьи Монтекки и Капулетти, якобы, помирились со смертью детей…

Неправда, Бог мне свидетель! Гвельф никогда не помирится с гибеллином, как цапля никогда не поцелует лягушку!

А Николо Капулетти после смерти дочери так и остался в гвельфах, и, доказывая соратникам свою преданность, считался одним из яростных. Прожил он, правда, не долго, вино и горе все-таки свели его в могилу. Госпожа Капулетти на много пережила мужа и слыла суровой и молчаливой молитвенницей.

А вот Монтекки-старший оправился быстро. Жена его вскоре опять понесла и порадовала супруга мальчиками-близнецами. От родов в не молодом возрасте она скончалась, зато наследники родились крепенькими и здоровенькими. Кроме того, уже после, у него в городе обнаружилось столько бастардов — незаконных отпрысков — что можно сформировать роту. Словом, было кому передать семейное дело…