Дженет Робертс - Озорная леди

— И помни, Мэри Маргарет, дорогая моя, — всегда заключал отец, высоко держа свою рыжую голову, — твой дед после этого всю жизнь хромал, но он был свободен. Свободен! А свобода стоит всех жертв и испытаний в мире.

«Да, отец, это так», — прошептала она про себя.

Но не попадет ли она из одного рабства в другое? Этого она пока не знала. Она глядела на корнуолльские вересковые пустоши, безлюдные равнины и скалы, редкие островки зелени, и все казалось диким и пустынным; ей было страшно. Но она — шотландка. У нее была свою гордость, свой ум. Уж как-нибудь она сообразит, разберется.

Мистер Джонс, бакалейщик, был добрым, но молчаливым человеком. Когда они выехали на вершину крутого холма, он указал хлыстом:

— Вон он, замок. Я сначала подвезу вас к парадному входу, мисс. Вы ведь из знатных, вам надо к парадному.

Сказав это, он снова замолчал. С трепетно бьющимся сердцем она пристально глядела на свой будущий дом. Замок Сент-Джон возвышался на холме, подобно крепости из серого камня и красного кирпича, с покрытыми мхом башнями и громадными окнами, похожими на тусклые, серые глаза, изумленно всматривающиеся в надвигающиеся сумерки. Мрачность замка контрастировала с огромным садом, окружавшим его. Старый ров был превращен в цветник, где буйно, по-весеннему полыхали красный, розовый и желтый цвета.

Повозка подъехала к громадному входу и, прогромыхав по выстланному досками подъемному мосту, который, казалось, постоянно был опущен (так как канаты обросли зеленым мхом). Бакалейщик указал на большие деревянные двери.

— Все это еще со времен ее величества Елизаветы, — объяснил он. — Однажды кое-кто вторгся туда, но семья выгнала их.

— О! — произнесла Мэри.

— В этих местах англичан не очень-то любили, — продолжал мистер Джонс, — мы по большей части валлийцы. А вы англичанка? — Он смущенно взглянул на нее, особенно на ее рыжие волосы.

— Я шотландка, — гордо ответила девушка.

— Прекрасно, — сказал бакалейщик и удовлетворенно кивнул, останавливаясь у ворот. Дверь в них бесшумно открылась, и вышел седовласый мужчина.

— К вам тут леди, мистер Уэнрик, — отрывисто сказал бакалейщик.

Мистер Уэнрик, дворецкий, помог Мэри слезть с повозки, затем жестом велел стоявшему позади него лакею взять ее багаж. На его гладко выбритом лице не было заметно никакого удивления. Но лакей не мог удержаться и изумленно вытаращил глаза.

Мистер Уэнрик с подобающей учтивостью провел Мэри в дом, в маленькую гостиную позади со вкусом отделанной просторной залы. Через несколько минут он вернулся с миссис Рэмзи, экономкой, женщиной на вид лет тридцати с небольшим, элегантно одетой и энергичной.

— Я вас слушаю, мисс. Вы хотите найти здесь работу? — деловито спросила она, окидывая Мэри пристальным взглядом от скромной шляпки и рыжих волос до поношенной серой юбки.

Мэри вздернула подбородок:

— Я желала бы видеть Кристофера Хантингдона, виконта Кортли, — гордо сказала она. — Он просил меня приехать к нему. Мы должны пожениться.

Последовала долгая пауза. Экономка изумленно смотрела на нее, затем отсутствующим взглядом — куда-то вдаль.

— Э-э, видите ли, — произнесла она бесцветно, — сэра Кристофера сейчас здесь нет. Его брат, лорд Стивен Хантингдон, лорд Сент-Джон, встретится с вами, я уверена, когда вернется. Пока же не хотите ли чаю? Вы долго ехали?

— Два дня, — ответила Мэри, невольно вздохнув. — Я так устала! Выпить чаю было бы весьма неплохо.

Экономка сочувственно улыбнулась и сказала:

— Ну-ка давайте я помогу вам снять плащ и шляпку. Наверно, вы хотели бы умыться. Сюда, пожалуйста, мисс… э-э…

— Мэри Маргарет Макгрегор.

— Мисс Макгрегор… Вы, по-видимому, шотландка, не так ли, мисс? — И экономка провела ее в другую комнату. Мэри умылась и почувствовала себя немного лучше.

Затем миссис Рэмзи опять отвела ее в маленькую гостиную, где горничная в черном платье с белыми манжетами накрывала на стол. Все было великолепно: чайник белого фарфора с красивыми пурпурными розами и голубой отделкой, тонкие сервизные чашки изысканной формы, но также и вместительные. Хлеб с маслом был нарезан изящными кусочками, стояли тарелки с ветчиной, холодной говядиной и сырами. Миссис Рэмзи усадила гостью и удалилась, а Мэри с аппетитом начала есть.

Этот действительно превосходный ужин восстановил ее душевное равновесие и придал храбрости. Ее усталое тело расслабилось на мягком атласном стуле, а взгляд прояснился при виде прекрасных произведений искусства, украшавших эту маленькую, тесную, но все-таки прелестную комнату. На стене висел портрет белокурой женщины с добрыми карими глазами, написанный, судя по дате, около двухсот лет назад. На каминной полке стояло несколько мелких предметов, рассматривать которые из-за усталости Мэри не хотелось: две статуэтки греческих богов, миниатюрная деревянная башня, гипсовое яйцо, ненадежно покоившееся на деревянной подставке, и старинная оловянная кружка со странными вмятинами. На стене висела коллекция оружия: боевая секира с разбитой рукоятью; помятый щит с таким потертым гербом, что почти ничего нельзя было разглядеть, и выцветшее боевое знамя на покоробленном деревянном древке.