Патриция Поттер - Радуга

Она повернулась к Дафне спиной, чтобы та могла расстегнуть крючки на ее платье, когда раздался стук в дверь.

— Да, — сказала она.

Из-за двери раздался низкий голос:

— Записка от капитана, мэм.

Мередит открыла дверь, не дожидаясь, пока это сделает Дафна. Она уставилась на огромного человека, который осторожно держал письмо.

— Миз Ситон? — Да!

— С наилучшими пожеланиями от капитана, миз. Он просил меня подождать ответа…

Мередит развернула письмо и внимательно его прочитала. Она и ее тетушка сердечно приглашались отобедать с капитаном Девро сегодня, в восемь часов вечера.

Ее сердце упало. Меньше всего ей хотелось чего-нибудь подобного. После того как три недели подряд ей пришлось ослепительно улыбаться, делать глупые замечания, вести бессмысленные разговоры, она надеялась, что у нее будет хоть несколько дней отдыха. Она еще раз взглянула на подпись. “Девро”.

Квинлан Девро! Ее сердце застучало. Когда ей было восемь лет, она безумно в него влюбилась, и с тех пор он был рыцарем ее снов, рыцарем в сияющих доспехах. Она встретила его как раз накануне “того дня”, дня, когда вся жизнь распалась на две части. Она до сих пор помнит его. Высокий-высокий, со смеющимися синими глазами и черными как ночь волосами, которые вились колечками сзади на шее. Он с искренним любопытством спросил, чего бы ей хотелось больше всего в жизни, а она ответила — качели. Он засмеялся и ответил, что это очень скромное желание, к тому же он легко может его выполнить, что и сделал. Замечательные качели на дереве. Он раскачал ее высоко-высоко, почти до облаков, его руки были сильными и уверенными. Он был первым человеком, который ласково обошелся с ней, и это короткое время она хранила в памяти, как драгоценность в шкатулке.

Позже она услышала, что он исчез, как говорили, уехал в Европу. А когда через десять лет он вернулся, все вокруг заговорили о Квинлане Девро — беспутном старшем брате Бретта Девро. Говорили, что он каким-то образом опозорил свою семью. Также говорили, что отец лишил его наследства, что он был игроком и более того — трусом. Несколько раз он отказывался участвовать на своем пароходе в гонках по Миссисипи, заявляя, что только дураки могут рисковать жизнью в таких приключениях, хотя любой другой владелец парохода считал за честь принять участие в гонках. Также говорили, что он нечестен в картах, хотя никто не мог этого доказать.

Мередит не особенно-то доверяла этим слухам. Эти небылицы создавали портрет негодяя, так непохожего на молодого человека, который был столь ласков с ней.

Она взглянула на мужчину, терпеливо ожидавшего ответа. Квинн Девро. Ее тетушка Опал будет в ужасе. Внезапно глаза Мередит блеснули золотыми огоньками, и искра улыбки проскочила по ее губам.

— Ах, как любезно с его стороны, — жеманно сказала она. — Передайте капитану, что мы принимаем… с благодарностью… — велела она высокому человеку. Мимоходом она подумала — интересно, раб он или свободный человек. Хотя он был достаточно вежлив, что-то не совсем то было в его дыхании. Он, должно быть, свободный человек, наконец решила она. Пароходы на Миссисипи в основном использовали свободный труд, особенно с тех пор, как рабы, достигнув Огайо, легко становились свободными людьми.

Мужчина важно кивнул и, повернувшись, зашагал прочь, слегка прихрамывая.

“Зачем, о Господи, я это сделала? ” Последнее, что ей следовало делать, это как раз проводить вечер в обществе человека, который годами занимал ее мысли. Как она смогла бы притворяться безнадежной дурочкой, когда ее сердце стучало так громко? Она вспомнила его глаза: синие, как летнее небо в сумерках. Остались ли они такими же синими? Были ли они и вправду такими синими? Или это была просто детская мечта? А если он действительно негодяй, как считают многие?

Боже, у нее и так хватает проблем.

Но ведь он брат Бретта, и принять его приглашение, мерзавец он или нет, — просто проявить хорошие манеры.

А ей так хотелось отдохнуть от напыщенности. Она так натерпелась за последние несколько недель путешествия, и не в последнюю очередь — от Бретта Девро. Он был расстроен — причиной тому было ее расточительство — и пытался наставить ее на путь бережливости.

— Куда ушли все деньги? — с отчаянием спрашивал он. — Зачем ей еще?

Она безразлично пожимала плечами:

— У дамы должно быть много платьев…

— Да у вас хватит на шестерых, — отвечал он, когда, вздыхая, подписывал очередной чек.