Бренда Джойс: Скандальная любовь

— Конечно, приду, — ответила Николь, теперь уже без тени улыбки.

Стейси была ошеломлена.

— Придете? — пропищала Маргарет.

Николь разозлилась. Она так и не поняла, что заставило Стейси поступить подобным образом. Впрочем, это не имело никакого значения. Несомненно одно — ей бросили вызов.

— До пятницы, — сказала Николь, поднимаясь.

Когда леди ушли, Николь пожалела, что позволила им загнать себя в угол. Однако не принять брошенный ей вызов не могла.

После разыгравшегося некоторое время назад скандала Николь стала объектом отвратительнейших сплетен и пересудов. Родители страшно рассердились на нее, и если бы даже она захотела укрыться в их лондонском доме, не согласились бы. Николь, однако, не испугалась и продолжала сезон, словно ничего не случилось, высоко держа голову, игнорируя косые взгляды и сплетни.

Когда скандал начал затихать, Николь сдалась. С самого первого ее появления в свете балы и рауты, вечеринки и званые ужины не произвели на нее особого впечатления. Они казались ей скучными. Ей нравилось вставать с восходом солнца, проводить целые дни в седле, занимаясь Драгмором вместе с отцом и братьями. Это было гораздо интереснее светского времяпрепровождения.

Николь любила родных, любила Драгмор и была вполне довольна жизнью, которую вела. Николь не хотела ее менять, поэтому и стала причиной скандала.

Однако порой, когда младшая сестра Регина уезжала с матерью в Лондон, посещая званые вечера, одеваясь в роскошные шелка и принимая ухаживания красивых мужчин, Николь скучала по ней, ей становилось одиноко и так хотелось оказаться там, вместе с ней. Регина всегда была первой красавицей на балах, чего никак не скажешь о Николь. Николь не забыла о тех нескольких случаях, когда выезжала в свет после скандала, об устремленных на нее неодобрительных взглядах, о том, как шептались у нее за спиной.

Но на предстоящий прием ей придется явиться одной. Родители и Регина — в Лондоне, брат Эд — в Кембридже, брат Чед уехал во Францию по делам. Сопровождать ее некому. Леди выезжают в свет без сопровождения, если им уже за тридцать, но она гораздо моложе.

И все же она пойдет на маскарад и утрет нос этой заносчивой Стейси Уэрдингтон.

Вечером в пятницу, закутавшись в плащ из тонкой красной шерсти, Николь отправилась в Тарент-Холл. Нервы были на пределе.

Как бы потом не раскаяться в содеянном. Эта мысль не давала Николь покоя.

Николь всегда пренебрегала условностями в силу своего необузданного характера, доставшегося ей по наследству от отца, мать не раз говорила об этом, хотя граф утверждал, что пренебрежение условностями присуще семье Беркли.

Николь была не одинока в своем пренебрежении условностями. Ее взгляды разделяли суфражистки, такие как Элизабет Кейди Стэнтон и ее тетка, Грейс Брэгг. Считалось, что женщины должны заниматься составлением букетов и рисованием акварелей. Когда ее учитель попытался преподать ей эти искусства, восьмилетняя Николь пришла в ярость. Она не станет проводить дни, рисуя розочки, пока Чед, Эд и отец будут скакать верхом по Драгмору, присматривая за арендаторами, фермами и скотиной. Ни за что!

Ее все же заставили научиться всем этим женским занятиям, но в свободное время Николь так надоедала мужчинам своей семьи, что ей разрешили сопровождать их после занятий — неслыханная вольность для хорошо воспитанной барышни. Все свое детство и подростком она страшно жалела, что не родилась мальчиком — еще одним сыном в семье. Когда она с братьями и отцом не сидела в седле, ее можно было застать за чтением, а читала она все — от чувственной поэзии Байрона до книги Джона Стюарта Милля «Права женщин». Ее родные никогда не задумывались о ее мальчишеских наклонностях, пока вдруг не оказалось, что она уже взрослая, и тогда они стали игнорировать ее необычный образ жизни.

Они бы упали замертво, если бы знали, чем она занимается, или, что еще хуже, если бы увидели ее теперь.

В ее распоряжении было всего три дня, чтобы найти маскарадный костюм, но она разрешила эту проблему, порывшись на чердаке. Ее мать, Джейн Беркли, была когда-то известной театральной актрисой, хотя через несколько лет после замужества отказалась от своей многообещающей карьеры, чтобы посвятить себя детям, мужу и Драгмору. Актерство было у нее в крови, потому что Джейн шла по стопам матери, известной и несравненной Сандры Беркли, и на чердаке хранились сундуки с замечательными костюмами.

Николь выбрала костюм цыганки. Даже она не могла не согласиться, что с цветом ее волос и кожи в этих пестрых одеждах она выглядела настоящей цыганкой. Костюм был не очень приличным. Блузка падала с плеч весьма двусмысленным образом, а юбки доходили только до колен. Но цыганки — по крайней мере так уверяла ее тринадцатилетняя Энни — ходят босиком и в коротких юбках. Николь это не заботило. Когда Стейси Уэрдингтон и ее подружка увидят Николь, они просто на уши встанут! Ведь они уверены, что Николь не осмелится прийти.