Барбара Картленд - Серебряная луна

И нигде ни души. Он заколебался: из зала открывалось несколько дверей. Трудно догадаться, какая из них ведет в пурпурную гостиную. Повернув ручку, он очутился в огромном, абсолютно пустом зале с гобеленами по стенам. Хотел было отступить, но услышал голоса и увидел в дальнем конце приоткрытую дверь. За ней просматривались кресла и пурпурные шелковые портьеры. Он подошел: у окна в пурпурном бархатном кресле с высокой спинкой сидела пожилая женщина, миниатюрная, но устрашающего вида. Из сморщенного, как печеное яблоко, личика выступал костлявый аристократический нос с горбинкой, маленькие, цепкие глаза постоянно двигались, словно она боялась что-то пропустить. Одета она была по моде прежних поколений: широкая юбка-кринолин, низкий, пышно украшенный корсаж, а на голове высокий парик, сверкающий бриллиантами. Она была бы смешной, если бы не врожденное достоинство, которое заставляло всякого, кто разговаривал с ней, тотчас же забывать о ее внешности. А присущее ей чувство юмора было бесконечным источником изумления для всех, кто ее знал.

На скамеечке рядом с герцогиней сидела Рэв в белом муслиновом платье, отороченном голубой лентой.

— Думаете, он придет сегодня? — спросила она.

Старая дама выразительно развела тонкими руками, и солнечный свет заиграл на ее кольцах.

— Кто знает, чего можно ждать от молодого человека? — произнесла она сухим, квакающим голосом.

— Да и путь опасен. Интересно… — Ее голос пресекся, а глаза удивленно расширились, потому что она вдруг заметила Армана, стоящего в дверях.

Сначала она смотрела на него, не веря своим глазам, потом залилась краской и встала.

На солнце она показалась Арману еще прекрасней. Луна не могла высветить изысканную чистоту ее белой кожи и необыкновенные зеленовато-янтарные глаза. Но, идя по комнате, Арман смотрел не на Рэв, а на старую даму, которая при его приближении подняла к глазам лорнет в золотой оправе. Арман подошел к герцогине и поклонился.

— Ваша светлость, простите меня за вторжение без доклада, но ваш слуга сам повел мою лошадь на конюшню. Он сказал, что я найду вас здесь.

— А как вас зовут, молодой человек? — осведомилась герцогиня.

— Арман де Сегюри, — задумчиво ответил Арман. — Мой отец, Морис де Сегюри, попросил меня навестить вас и засвидетельствовать вам свое почтение.

— Морис де Сегюри, — повторила герцогиня, роясь в памяти.

— Мой отец виделся с вами много лет назад, но он часто говорил о вашем уме и красоте, и теперь я понимаю, что ему было легче вспомнить вас, чем вам его!

Герцогиня издала короткий смешок:

— Ваш отец, по крайней мере, научил вас быть искусным льстецом, молодой человек! Я не могу вспомнить вашего отца, но в моем возрасте память часто выкидывает странные шутки. Позвольте мне представить вам мою внучатую племянницу, графиню Рэв де Вальмон.

Арман поклонился. Рэв присела в реверансе и протянула руку; он на мгновение прикоснулся губами к ее холодным пальчикам.

— А что вы делаете в этих краях? спросила герцогиня. — На пути к Парижу, надо полагать?

— Вы правы, мадам. Я еду в Париж.

— В поисках острых ощущений, приключений и, конечно… красивых женщин, — сказала герцогиня.

— И снова, мадам, ваше предположение абсолютно верно, хотя в поисках последних мне, кажется, нет необходимости ехать в Париж. — С этими словами он посмотрел на Рэв, но ее глаза спрятались под густыми ресницами.

— Ваш отец здоров? — поинтересовалась герцогиня. — Ваши поместья в Нормандии не пострадали?

Смысл вопроса был ясен всем троим.

— Нам очень повезло, — ответил Арман. — Мы живем в изолированной части страны, и крестьяне там не были заражены лихорадкой, охватившей всю Францию.

— А теперь? — спросила герцогиня.

— Наши люди, как и все французы, служат императору.

Герцогиня кивнула.

— Да, всюду так, Наполеон ненасытен, ему нужны люди, люди и еще раз люди, реки пролитой крови и тысячи загубленных жизней!

Последние слова она произнесла с таким жаром, что Рэв, испуганно посмотрев на Армана, положила руку ей на плечо.

— Будьте осторожны, мадам, — тихо сказала она и, подняв взгляд на Армана, добавила: — Ее светлость слишком резка в своих суждениях, месье!

— А почему бы и нет? Я не доносчик, мадемуазель!

— Да уж конечно, — быстро заговорила герцогиня. — Вы не похожи на доносчика! Кроме того, вы аристократ, это видно невооруженным глазом. Не то что выскочки, которые важничают теперь в Тюильри, кичатся смехотворными пожалованными титулами и пытаются прикрыть ими врожденную вульгарность!